Коктейль на крови - Алексей Макеев

«Что со мной?» — с тревогой подумала Валентина Яковлевна.

Ее одолевали слабость, сонливость и головокружение — симптомы, которые вполне могли оказаться предвестниками острого респираторного заболевания или гриппа.

«Может быть, я заболела?»

Но странное недомогание появилось неожиданно и прогрессировало слишком быстро. Еще утром Валентина Яковлевна чувствовала себя превосходно, словно весна наполнила ее стареющее тело своей живительной силой. Но, видимо, это был самообман, вызванный прогулкой по майскому лесу.

Няня стояла возле детской коляски.

«Ребенку необходим свежий воздух», — подумала она, но почему-то не сразу поняла смысл засевшего в голове высказывания.

Валентина Яковлевна поправила одеяло в коляске и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. Коляска пока что была пустой, Алексей спал в детской комнате на втором этаже, ничего не зная о распорядке своего дня и пользе свежего воздуха.

Одолев два десятка ступенек, няня остановилась и оперлась рукой на белые перила. Ей опять стало плохо. Перед глазами замелькали сотни маленьких звездочек. В голове загудело.

Валентина Яковлевна подождала, пока ей станет лучше.

На кухне послышался звон посуды, после чего в холл вышел Геннадий, брат хозяйки дома. Он посмотрел на няню, не обратив внимания на ее странное «потерянное» выражение лица, и пожаловался:

— Не могу найти хлебницу.

Геннадий часто гостил у сестры и должен был давно запомнить, что где лежит.

— Верхний выдвижной ящик в шкафу, — подсказала няня и продолжила восхождение на второй этаж.

На этот раз подъем дался ей легко.

Проходя мимо гостиной, Валентина Яковлевна увидела хозяйку, которая сидела с книгой на диване. Светлана обложила себя мягкими подушками, спрятав под них голые ноги. В ее руках был любовный роман. Хозяйка часто читала на этом диване, периодически роняя книгу и засыпая. По ночам молодую маму донимал трехмесячный Алексей, которого пока что укладывали спать в комнате родителей.

Днем, находясь под присмотром няни, ребенок спал либо в детской, либо в коляске.

Валентина Яковлевна вошла в комнату малыша и склонилась над его кроваткой. Розовый и пока что еще не очень симпатичный отпрыск семьи Колосовых крепко спал и при этом улыбался, свидетельствуя своей довольной физиономией о сухости пеленки и надежности подгузника.

Няня тоже улыбнулась и взяла мальчика на руки. Тот смешно поморщился, но не проснулся.

Валентина Яковлевна вышла из комнаты, спустилась по лестнице в холл и осторожно уложила малыша в синюю коляску, разрисованную чудаковатыми клоунами. Поправив одеяло, няня вспомнила о бутылочке с молоком, которая осталась на столике в детской. Ребенок мог в любой момент проснуться и попросить кушать.

«Я сегодня опаздываю с прогулкой, — подумала няня. — Хозяйка может заметить это и отчитать».

Валентина Яковлевна оставила коляску возле входной двери и быстро поднялась на второй этаж.

Одолев последнюю ступеньку, няня снова почувствовала себя плохо. Ей стало тяжело дышать. В глазах потемнело. Стены с полосатыми обоями поплыли куда-то в сторону, теряя четкость, словно отражение в воде, искривленное рябью. Голова закружилась. Холодная волна прошла сквозь тело. Женщина схватилась рукой за перила, но ее пальцы сразу разжались, а сознание оборвалось, как прерванный фильм.

Спасительное ограждение оказалось на уровне бедра женщины. Ее расслабленное тело податливо надломилось и, увлекаемое силой инерции, занеслось над четырехметровой высотой. На какое-то мгновение падение замедлилось, но голова и верхняя часть туловища женщины находились уже далеко за перилами. Ноги Валентины Яковлевны оторвались от пола, и тело, закрутившись, устремилось вниз. Перевернувшись в воздухе, няня быстро пролетела расстояние между вторым и первым этажами. Первой коснулась пола ее голова. Не выдержав массы тела, шея неестественно подломилась. Тело ударилось о пол, и женщина, раскинув в стороны руки, распласталась возле лестницы.

Прошло несколько секунд, но Валентина Яковлевна так и не шелохнулась. Она не застонала, не сделала попытку подняться или позвать на помощь. Взгляд няни быстро остекленел, а тело стало абсолютно безжизненным. Из приоткрытого рта просочился ручеек крови и закапал на пол, образуя на паркете красную лужицу.

В это время в гостиной на втором этаже хозяйка дома отложила в сторону книжку и прислушалась, пытаясь понять, что произошло. Ее испугали громкий шум и наступившая потом тишина. Светлана некоторое время с тревогой смотрела на открытую двустворчатую дверь, ведущую в коридор, потом отодвинула подушки и встала с дивана.

Сунув ноги в тапочки, она вышла из гостиной. Дверь в детскую комнату была распахнута, остальные двери — закрыты. Светлана направилась к лестнице. Женщина была уверена, что громкий звук донесся не из коридора, а с первого этажа.

Хозяйка остановилась возле лестницы и с высоты второго этажа осмотрела холл.

Первое, на что она обратила внимание, была детская коляска, а в ней — личико спящего Алексея, укрытого голубым одеяльцем. Увидев ребенка, мать немного успокоилась и подошла ближе к перилам.

Взгляд Светланы скользнул по стеклянной двери, через которую был виден двор, задержался на арке, ведущей в кухню и столовую, затем переместился на крону высокой пальмы и спустился по стволу к большой керамической кадке.

Еще не достигнув пола, взгляд женщины, подобно стрелке компаса, притянутой магнитом, метнулся в сторону и замер на няне, тело которой словно изломанный иероглиф лежало между кадкой и лестницей.

Хозяйка вздрогнула от неожиданности.

Слабый сдавленный крик вырвался из ее груди.

— А-а.

Светлана испуганно зажала себе рот ладонью. Около десяти секунд она в растерянности и смятении смотрела на Валентину Яковлевну, потом убрала руку ото рта, и громким пронзительным голосом закричала:

— Гена!!!