Проклятие Византии и монета императора Константина - Мария Очаковская

День был ветреным и солнечным. На море вихрились белые барашки. К плавному плеску набегающей волны примешивались голоса детей, резвящихся на набережной. Оседлав трехколесный велосипед, плотный малыш в синем вязаном колпачке энергично крутил педали, то и дело выкрикивая что-то воинственно-ликующее и оглядываясь на следовавшего за ним деда – худощавого старика с боцманской бородкой. Тот довольно кивал, отвечая внуку, по-военному чеканил шаг, под мышкой у него торчал большой плюшевый крокодил.

Глядя на эту парочку, лысеющий господин в сером пальто вздохнул и устремил взгляд на море, отгоняя грустные мысли о том, что им с женой, видно, так и придется доживать свой век вдвоем. Что поделать, не дал Бог детей.

Впрочем, настроение у господина в сером пальто в тот день было вовсе не печальное. Вытащив из кармана журнал, он присел на лавочку, пряча в шарф улыбку.

Подумать только! Сегодня впервые в жизни у него попросили автограф! Вот так просто подошли к его столику в кафе и попросили подписать книгу. Бывает же! По фотографии узнали. Хотя, казалось бы, книга вышла уже два года назад, тираж небольшой, издание для специалистов, довольно скромное, но на задней обложке поместили его фото.

– Вот она и пришла, слава! – пошутил про себя мужчина. – Лучше поздно, чем никогда. И как хорошо потом посидели в кафе, пообщались. Тут и вопросы пошли. Приятно! Черт возьми! – Он уже раскрыл журнал и намеревался приступить к чтению, но вдруг обнаружил, что лавочка, на которой он сидит, липкая – на руке остался след белой краски.

– Вот растяпа! Теперь пальто пропало! – Господин резко вскочил на ноги, завертелся, оглядываясь за спину. – Ну, разве так делается! Хоть бы объявление повесили.

Внезапно его сильно качнуло, и он едва удержался на ногах.

– Видно, началось головокружение от успехов… – усмехнулся он, вспомнив про кафе.

Но тут его снова занесло в сторону. Он неловко взмахнул руками, журнал выпал, белая крашеная лавка накренилась, как бывает на корабле в шторм. В голове все закружилось. Он хотел поднять свой журнал, но не смог.

– Что это со мной? – в растерянности пробормотал мужчина, пошатываясь и пытаясь найти опору.

– День на дворе, а этот уже набрался! – брезгливо обойдя его, рявкнула какая-то толстая женщина.

Другие проходили молча, бросая недовольные любопытные взгляды на пьяницу в испачканном пальто, которого бросало из стороны в сторону.

– Мне нехорошо. Помогите. Врача. Вызовите «Скорую», – чуть слышно бормотал мужчина, неловко протягивая вперед руки, вглядываясь в лица прохожих, которые расплывались у него перед глазами, превращаясь в бесформенные белые пятна.

Все вокруг стало бледнеть, меркнуть… и набережная, и каменный парапет, и кипарисы… Тело пронзила резкая боль. Все внутри обожгло огнем. Оступившись на ровном месте и не найдя опоры, мужчина упал, уткнувшись лицом в зимнюю, без единого цветка, клумбу.

– Врача! Помогите! – с трудом приподнявшись, прошелестел он одними губами.

Глядя на черную, смоченную недавним дождем землю, он внезапно понял, что сейчас умрет. В голове его замелькали образы. «Значит, правду говорят…»

А следом выплыла картинка, ясная, четкая, пронзительная, как они в деревне с пацанами червей копают – будто не было в его жизни больше ничего более стоящего, значимого… Вот он стоит и босой ногой на лопату давит. Лопата – вжик, и легко в почву входит, а земля рыхлая, жирная, мягкая…

– Вот оно что… Как же я раньше не догадался! Оказывается, в ней все дело, вся суть… – выдохнул он в склонившееся над ним лицо-блин. – Теперь я понял, понял, я знаю…