Выбери меня - Юлия Волкова

Черная фигура вынырнула из тумана, медленно, но решительно приближаясь к Александре. Вариантов быть не могло — человек не просто шел по аллее в ее сторону, а направлялся именно к ней. В таких вещах невозможно ошибиться. Даже если не видно выражения лица идущего и его походка не вызывает подозрений. Саша непроизвольно остановилась и стала оглядываться. Клякса, как назло, бегала в отдалении, освободившись от ненавистного поводка. Хотя чем могла бы помочь своей хозяйке маленькая собачка? Разве что облаять незнакомца… Если тот не боится собак — дело бесперспективное. В который раз Саша отругала себя за то, что до сих пор не приобрела газовый баллончик или электрошокер, а то и оружие посерьезнее. Вряд ли бы ей, известной тележурналистке и ведущей рейтинговой передачи «Криминальные хроники», отказали в разрешении на небольшой револьверчик, помещающийся в сумочке. Но что-то в ее душе активно противилось приобретению и ношению какого бы то ни было оружия. Возможно, подсознательная уверенность, подтвержденная классиком: если у кого-то где-то висит на стене или лежит в кармане какой-нибудь ствол, он обязательно рано или поздно выстрелит. И не обязательно в воздух. А стрелять Саша не любила.

Расстояние между ней и незнакомцем неумолимо сокращалось, и она была уже готова смалодушничать и свернуть в сторону: через кусты на собачью полянку. А что тут такого? Она за собачку свою беспокоится, вдруг ее обижает какой-нибудь волкодав? Саша уже набрала в грудь воздуха, чтобы кликнуть любимую псину и перепрыгнуть через узкую канавку, разделявшую тропинку и площадку, но незнакомец, словно предугадав ее намерения, ускорил шаг, а потом побежал, помешав ей осуществить задуманное. Потому что, если человек на всех парах мчится к тебе, а ты в это время сигаешь в кусты, твой поступок можно расценить только как бегство. В бегстве нет ничего плохого, если тебе угрожает опасность. Но угрожает ли опасность ей? В том-то и дело, что Саша не могла определенно ответить себе на этот вопрос. А когда какой-нибудь вопрос оставался открытым, она чувствовала себя не в своей тарелке. И объяснялось это не только складом характера, но и профессиональной привычкой — ведь Саша была «девушкой с криминальным уклоном», как иногда выражались остряки с телеканала, на котором она работала. А журналист с «криминальным уклоном», то есть занимающийся криминальной тематикой, хочешь не хочешь, а обязан давать ответы себе и телезрителю. Даже если это сопряжено с риском.

Между ними оставалось метров пять, когда фигура замедлила движение, а Саша смогла ответить себе по крайней мере на один вопрос. Да, это был тот же самый человек. Который неделю назад появился в сквере напротив здания, принадлежавшего телеканалу. Тогда внимание девушки только скользнуло по его нескладной фигуре и неряшливой одежде и переключилось на более важные объекты. В частности, на шофера микроавтобуса Анатолия, который с каким-то малопонятным злорадством сообщил съемочной бригаде, что бензин у него на пределе, а талоны начальник хозяйственного управления канала выдавать группе запретил по причине перебора лимита. Потому что, видите ли, Александре Барсуковой вместо двух положенных ездок приспичивает по пятнадцать в день делать. Саша тогда взвилась и думать забыла про человека в скверике — побежала ругаться в хозяйственное крыло.

Вспомнила она про него на следующий вечер, когда увидела возле собственного дома — на детской площадке. Он сидел на качелях, медленно покачивался, шкрябал носками ботинок по земле и в упор смотрел на нее. Тогда сердце ее слегка екнуло. Она давно привыкла к интересу окружающих, и хотя вот так — на расстоянии — ее, как правило, преследовали застенчивые поклонники и фанаты, но встречались наблюдатели и другого сорта. Один такой чуть не довел ее до невроза — уж слишком веяло от него потусторонним миром. Он изображал слепого, и Саша до сих пор не могла без содрогания видеть людей с белыми тросточками. Кроме того, ее «криминальная специализация» увеличивала шансы не понравиться представителям преступного мира, и понятно, какие последствия может иметь данное обстоятельство.

Тогда, возле дома, Саша заставила себя отбросить мысли о человеке на качелях, предпочтя страусиный способ решения проблемы и внушив себе, что все это просто случайность: подумаешь — человек на качелях качается… И конечно, никому о нем не рассказала. А вот сейчас жалела. Ведь могла же позвонить хотя бы Пирогову, его агенты в два счета выяснили бы все об этом странном типе. Но сделанного, вернее, не сделанного не воротишь. «Поздно, Саша, пить боржом…» — сказала она себе, хотя поговорка к ситуации и не подходила, сунула руки в карманы куртки, расставила ноги на ширину плеч и стала ждать.

Человек приблизился еще и остановился в двух шагах от нее. Она взглянула в его черные, слегка навыкате глаза, которые ничего, кроме болезненного нервного напряжения, не выражали, и перевела дух. Нет, она не успокоилась. Но интуиция подсказывала, что незнакомец не имеет по отношению к ней агрессивных намерений. А это меняло дело. Во всяком случае, пока можно было не бежать.

— Александра Николаевна… — задыхаясь и с непонятной тоской в голосе произнес мужчина, и это было похоже не на обращение, а на констатацию факта.

Саша окинула его взглядом и подумала, что в таком возрасте и с такой комплекцией еще рано задыхаться от небыстрого в общем-то бега. Видимо, у незнакомца были проблемы со здоровьем. На вид ему было лет тридцать, от силы тридцать пять. Среднего роста, худощавый и сутулый, он настороженно смотрел на Сашу исподлобья, и весь его облик заставлял думать о законченном неудачнике, который давно примирился с судьбой и плывет теперь по течению, даже не пытаясь шевелиться.

— Да, это я, — пробормотала она, не сумев перебороть себя и хотя бы изобразить доброжелательность, которой она обычно одаривала незнакомых людей при вынужденных встречах. Возможно, причиной этому было слишком раннее пробуждение: сегодня никто из домашних, кроме нее, не мог обеспечить утреннюю прогулку любимой собаке — мать уехала на месяц к подруге в Воронеж, а у отца, полковника милиции Николая Трофимовича Барсукова, с утра было важное совещание в Главке УВД.

Незнакомец как будто удивился такому отношению к его персоне, и в его глазах Саша прочла мимолетный укор. Правда, он тут же опустил ресницы и заворошил тонкими пальцами свою плохо постриженную шевелюру.

— Александра Николаевна, — еще тише произнес он, но теперь это уже походило на обращение.

— Я вас слушаю, — вздохнула Саша и поискала взглядом Кляксу, чтобы дать незнакомцу время набрать воздуху в легкие и произнести что-нибудь еще, кроме ее имени.

— Александра Николаевна, — повторил он в третий раз и поднял глаза. — Меня зовут Юрий, впрочем, мое имя… не имеет никакого значения. Я искал… Искал возможности встречи с вами… и вот… Хорошо, что у вас есть собака.