Стилист - Александра Маринина

«У нее есть дело, и она его делает. Как умеет», –такими словами заканчивается роман Александры Марининой «Стилист». «Она» – это,разумеется, главная героиня криминальной саги писательницы – АнастасияКаменская, своего рода «alter ego» автора. Критики, пишущие о «феноменеМарининой», львиную долю своих размышлений посвящают именно Каменской. Да исама А. Маринина не прочь порассуждать в многочисленных интервью о своейгероине. Стало общим местом упоминание о фантастической лени Насти, о ее неменее фантастическом умении превращаться из невзрачной тихони вумопомрачительную красавицу, о ее гастрономических пристрастиях (кажется, кофеи сигареты), о ее холодноватой отстраненности от всего (в том числе и отискренне любящего ее мужа), что не касается ее профессиональных интересов, еедела.

Пожалуй, имеет смысл отвлечься от чисто внешних, лежащих наповерхности, деталей и присмотреться к делу Насти Каменской, к тому, что,собственно, оно для нее значит. Думается, что, заглянув в «лабораторию»старшего оперуполномоченного Каменской (разумеется, лишь в первом приближении,не охватывая всего свода романов), мы отчасти приблизимся к пониманию феноменаКаменской, а заодно и феномена Марининой.

Наверное, самое трудное в детективном романе – создатьубедительный человеческий облик сыщика. Можно припомнить немало романов(особенно далеких теперь советских времен), в которых авторы старательно«утепляли» образ своего «Мегрэ», нагрузив его в придачу к чисто служебнымобязанностям еще и женой-занудой (варианты: жена и дочь, теща,старики-родители…) Расследуя очередное преступление, он время от временивспоминает жену и даже звонит ей, чтобы получить дежурную взбучку и вновьприняться за опасный и трудный розыск. Надо ли говорить, что подобные ухищрениявыглядят ужасающе ходульно и ничуть не «очеловечивают» сурового сыскаря,вернее, ту романную функцию, которую он олицетворяет. Его условность толькоподчеркивается этими псевдодостоверными деталями.

Каменская тоже погружена в быт, причем автор не скупится наподробности (муж, кухня, косметика, здоровье, одежда, родители, общественныйтранспорт и т. п.). Детективная интрига любого романа о Каменской буквальнотонет в них. Но вот Анастасия берется за дело, и в сюжете мгновеннонатягивается какая-то чрезвычайно чуткая и звонкая струна. И вдруг оказывается,что все это довольно монотонное, будничное существование, все эти приметы бытачуть ли не обязательное условие для дела Анастасии Каменской, для ее внезапныхи пронзительных озарений. Впору припомнить тысячекратно цитированные строчкиАхматовой: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи…» Ведь Каменская неделит жизнь на личную и служебную, не проводит границы между преступником иобычным человеком, между миром обывательских будней и миром криминала. Жизньдля нее – единый нечленимый поток, и максимальная погруженность в нее питаетаналитические способности Каменской. Потому-то так органичен и достоверен быт,на фоне которого разворачивается детектив Марининой: он равноправный участникзахватывающего, как правило, сюжета. Из бытовых деталей, из каких-то чуть ли нефизиологических ощущений начинает стремительно вырастать яркая и неожиданнаяверсия. И тогда забывается все, забывается горечь, что в свое время выбрала этуработу, отдала предпочтение «зловонным трупам, плачущим пострадавшим исомнительным радостям разоблачения преступников». Стоит обратить внимание наслово «сомнительным». По Каменской (эта мысль не раз звучала и из уст А.Марининой), преступление может совершить кто угодно. Та или иная ситуация,стечение обстоятельств, в конце концов, нелепая случайность, и человексовершает преступление. Но становится ли он при этом преступником? Что в немостается от человека? Ведь не так уж и часто среди преступников встречаютсяотъявленные «отморозки». Вот это интересно Каменской. Это интересно Марининой.Пройти по следам человека и уловить тот миг, тот мотив, ту ситуацию, котораязаставила его преступить закон. Ведь человек этот такой же, как ты и я…Потому-то так органичен и неизбежен в своей неэкзотичности быт АнастасииКаменской. Автору нет нужды дополнительно «утеплять» ее образ. Да и не толькоее. Вот замечательное по своей тонкости и точности наблюдение: «НиколайСелуянов был влюблен, впервые за несколько лет чувствовал себя счастливым, апотому, как и многие влюбленные, хотел, чтобы всем было хорошо и все окружающиебыли тоже по возможности счастливы». Это уже удача не Каменской, а АлександрыМарининой, это и есть те самые житейские подробности, которые делают литературныйперсонаж живым человеком.

«За столом могу сидеть сутками: писать, анализировать,составлять таблицы, графики. Для меня в этом ни с чем не сравнимое наслаждение»– это признание А. Марининой, прозвучавшее в одном из ее интервью. «Она обожаласвою работу, готова была не спать неделями и не уходить в отпуск, если надо…» –а это уже об Анастасии Каменской. Разумеется, не надо отождествлять автора сего героем. Гораздо важнее, что писательница убедила нас, что ее героиняотносится к делу не как к докучливой рутине, а как к творчеству. А творчествотребует всей жизни, со всеми ее неурядицами, проблемами, плохой погодой,удачами, обретениями и потерями. Всей жизни, без остатка…

Владимир Черников

Любое совпадение имен и событий этого произведения среальными именами и событиями является случайным.