Слабая женщина - Наташа Колесникова

Синяя «шкода-фелиция» остановилась во дворе, напротив двухэтажного бревенчатого дома. Борис Романчук вышел из машины, закрыл железные ворота, запер их на замок, вернулся к машине, распахнул дверцу.

— Лапочка, мы приехали, — с улыбкой сказал пассажирке, протягивая руку.

— Боря, ну что у тебя за машина? Ты не можешь купить себе что-то более приличное? — капризно поморщилась юная шатенка в короткой кожаной юбочке.

Опираясь на руку Романчука, она выбралась из машины, чуть шире, чем нужно было, раздвинув при этом ноги. Он успел заметить черную полоску трусиков и ослепительно белые блики незагорелого тела на фоне коричневых бедер и черного белья. Романчук обнял девушку, крепко поцеловал ее в губы.

— Ирка, что ты со мной делаешь?

— А что я с тобой делаю? — спросила девушка.

— С ума меня сводишь!

— Ну так сходи с ума, Боря. Здравомыслящие мужики мне уже осточертели.

Он понял, что она имеет в виду. Секретарша и любовница самого Ильи Богданова, босса крупной фармацевтической фирмы, снабжающей лекарствами половину государственных и много частных аптек Москвы, на службе видела немало серьезных мужиков, которые говорили одни и те же комплименты, но о большем даже не думали. Она ж не только секретарша босса, вдруг не так поймет, боссу расскажет, а тот и голову может оторвать. А он хозяин всего лишь нескольких аптечных киосков, да и дела идут сейчас неважно. Понятно, почему не может купить «мерседес» и построить кирпичный замок на месте бревенчатого дома. Но именно он не опасался мести всесильного Богданова. Во-первых, они были хорошо знакомы, а во-вторых, был в курсе некоторых странностей в отношениях Иры с боссом.

Они познакомились почти два года назад, когда Ира только пришла в фирму, больше года вел себя так же, как и прочие «здравомыслящие» мужики, присматривался, но в конце концов понял, что эта короткостриженая симпатичная шатеночка ждет от него не только банальных комплиментов, и решился. Ничего, живой пока, в постели она была просто супер понятно почему, встречались они примерно раз в месяц, да и вообще Ира была очень нужным человечком, через которого можно решать кое-какие свои проблемы, не все же самого Богданова беспокоить просьбами. Например, отсрочить выплату по контрактам. Лекарства получены, но… Лето, народ разъехался, прибыль минимальная, с каких доходов расплачиваться?

Ира тоже догадывалась, что интересовала Романчука не только как красивая девушка, но и как секретарша босса. И не зацикливалась на этих догадках. С этим мужественным блондином с голубыми глазами приятно было сходить в ресторан, да и в постели он тоже был ничего. Дача вот эта… прямо романтика, а то у Ильи Ильича слишком роскошный загородный дом, аж скучно становится от его любви к «классике». Правда, машину Боря мог бы купить более симпатичную, ну да ладно, можно и эту развалюху потерпеть. А больше ей ничего от него и не нужно. Илья Ильич был для нее и отцом, и любовником (не очень уже состоятельным, да тут уж ничего не поделаешь), и заботливым дедом, все ее капризы вмиг исполнял. И даже не возражал, чтобы она иногда встречалась с кем-то еще, видимо, понимал, что в свои шестьдесят четыре года не всегда может удовлетворять двадцатитрехлетнюю длинноногую красотку. Искать кого-то на стороне опасно, да и неизвестно, что из этого получится, а Романчук — мужчина серьезный, женатый, все нормально. Ей вполне хватает раз в месяц встречаться с Борей, а все остальное время пусть удовлетворяет свою жену, она ничуть не переживала из-за этого. Ну а если помочь надо, почему бы и нет? Илья Ильич прислушивается к ее просьбам.

Обнимая Иру, Романчук привел се в гостиную, усадил в кресло.

— Джин, виски?

— Сделай мне джин с тоником, — сказала Ира, снова раздвинув ноги чуть шире, чем нужно было.

Но видимо, в ее понимании именно так и нужно было сидеть в кресле на даче любовника. Черная полоска трусиков могла и мертвого оживить. А Романчук был живым человеком, поэтому, торопливо смешав джин «Бифитер» с тоником, протянул фужер даме, себе плеснул неразбавленного джина, залпом выпил и встал на колени перед креслом, в котором сидела Ира. Она и не думала сдвигать колени, с улыбкой поглядывая на Романчука.

— Боря?..

Он принялся нежно целовать ее загорелые колени, поднимаясь все выше и выше, сдвигая руками края короткой юбочки. Ира выпила джина с тоником, потом еще, потом ахнула, запрокинув голову и закрыв глаза. Романчук добрался губами до черной полоски трусиков, поцеловал ее и стянул воздушную одежку к коленям, а потом и к ступням. Ира, не открывая глаз, подняла одну ногу, махнула другой, освобождаясь от трусиков. Если бы они повисли на люстре, ничего удивительно в этом не было бы, но трусики мягко спланировали на середину красного ковра.

Романчук жадными глазами смотрел на ее ноги, он видел все, что хотел видеть каждый нормальный мужик. Смятые волоски лобка и то, что было под ними… Он впился жадными губами в нежные лепестки ее прелестей, уже влажные, уже сладкие… Ира протяжно застонала, ерзая бедрами в кресле.

Так хорошо было… Илья Ильич тоже умел это делать, но по-другому, как-то более степенно, основательно, а Боря прямо-таки горел от страсти, его губы становились все яростнее, все жестче и от этого еще более приятными. Она стонала так громко, что, наверное, соседи слышали, а потом вдруг засмеялась. Романчук поднял голову, с удивлением посмотрел в ее черные глаза:

— Что тут смешного, Ирка?

— Ой, Боря… Ой, мне представилось, будто ты листаешь языком книгу записей для почетных гостей…

— Там много записей было?

— Было, да все смыло… — захихикала Ира. — Теперь мои странички опять чистые.

— Ах ты, нахалка! Все, больше не буду читать, листать, оставлю запись в твоей книжке!

Он торопливо расстегнул «молнию» на своих джинсах, но Ира соскользнула с кресла, усадила в него Романчука, сама довершила его обнажение, приласкала язычком перо, коим пишутся отзывы в подобных женских книжках, а потом села на него и, обхватив Романчука за плечи, принялась энергично двигать бедрами.

Потом они еще выпили, еще раз сплелись в яростных объятиях, теперь уже на диване, да там и остались, тяжело дыша, попивая джин с тоником и вяло лаская друг друга.

— Мы скоро улетаем, Борь, на Акулий остров, две недели будем там отдыхать с Ильей Ильичом. Это где-то в Тихом океане.

— Летом? В Москве-то жарко, а там, наверное, духота невыносимая.

— Нет, круглый год там не больше тридцати. Какое-то течение есть холодное… Двадцать пять — тридцать, обалденные песчаные пляжи, классный отель… Я уже очень хочу туда.

— Ну, если круглый год… А у меня пока что не получается отдохнуть. В Москве мертвый сезон, продажа упала, прибыли никакой… Ты не могла бы попросить Илью Ильича подождать с выплатой до октября? В сентябре все наладится, к осени спрос на лекарства увеличится, а сейчас…