Венецианское завещание - Анна Князева

Эта история началась в самом конце зимы, по-московски слякотной и сырой. Ночь выдалась бессонной, за окном моросил дождь. Сквозь стекло был виден фонарь в сверкающем нимбе капель.

Пригревшись под одеялом, Дайнека размышляла о счастье и переменчивости судьбы, о суете и тщетности устремлений. О многом, не подозревая, что скоро все это покажется ей чистейшим вздором.

В пять утра в дверь позвонил отец.

Они мчались по безлюдным улицам навстречу городскому рассвету. Дайнека думала о том, что еще недавно они так же ехали в Брянск. В багажном отделении джипа лежала посуда, стулья и другие нужные для новоселья вещи.

Тогда баба Лиза возвращалась в дом, который когда-то принадлежал ее родителям и откуда в сорок первом, сразу после начала войны, их семья уехала в эвакуацию в Сибирь. Там она и осталась жить.

Два месяца назад бабушка сообщила, что возвращается в Брянск. Отец напрасно уговаривал ее дождаться весны. Казалось, Елизавета Петровна спешит завершить что-то очень важное в своей жизни.

В ее бывшем доме проживал друг детства, юрист, Станислав Казимирович Мачульский. «Пан Стани́слав», так называла его баба Лиза, уступил ей правую половину дома за весьма скромные деньги.

Пустые комнаты казались заброшенными. Это особенно тронуло бабушку. Она гладила стены рукой, припадала к дверным косякам и с радостью повторяла:

– Я вернулась домой…

В первый же день Дайнека предложила залезть на чердак. Она знала, что перед эвакуацией бабушка спрятала там свою любимую куклу. Но Елизавета Петровна остановила ее.

– Не сейчас, – сказала она. – Мне теперь так хорошо. Не все сразу. Приедешь на каникулы – вместе найдем.

Машина подъехала к деревянному дому с решетчатым палисадником. На крыльце курил высокий старик. Затянувшись в последний раз, он выкинул сигарету и спустился вниз.

– Наконец-то приехали… Такое горе…

Дайнека приникла к пану Стани́славу. Потом подошел отец, и они отправились в дом.

В сенях толпились незнакомые люди. Дайнека не видела ни одного лица, она застыла на пороге комнаты, где стоял гроб с телом бабушки. Вячеслав Алексеевич прошел дальше и сел в изголовье.

За спиной Дайнеки раздался шепот:

– Сын приехал… Он еще не знает? Ему не сказали?..

– Прикуси язык, балаболка… – оборвал женщину пан Стани́слав.

Дайнека насторожилась.

– Иди сюда, – раздался голос отца.

Она зашла в комнату и села рядом.

– Попрощайся с бабушкой.

Вячеслав Алексеевич обнял дочь, и она снова заплакала. Спустя какое-то время пан Стани́слав сказал:

– Пора…

– Так скоро? – спросил Вячеслав Алексеевич.

– И так задержали…

– Прошу, дайте мне еще пять минут.

Вячеслав Алексеевич исступленно смотрел в лицо матери. Дайнека тоже подняла взгляд.

То, что она увидела, вызвало у нее нервный озноб.

Из комнаты, где продолжались поминки, доносились приглушенные голоса и вежливый звон посуды.

Вячеслав Алексеевич сидел у кухонного окна, Дайнека стояла рядом, прислонившись к стене. На ней было узкое черное платье. При том, что выглядела она худенькой, от лица веяло свежестью. Короткие темные волосы приглажены без затей. Резко очерченные, чуть полноватые губы сдержанно сжаты, отчего в уголках залегли скорбные складки.

Пан Стани́слав говорил тихо, будто сам для себя:

– В тот день я поехал к сыну. Они с женой уехали в санаторий, а мне поручили присматривать за квартирой. Через три дня вернулся, чтобы навестить Лизу… Она умерла во сне. Врачи говорят – сердце. – Пан Стани́слав закашлялся и продолжил виноватым тоном: – У нее не осталось здесь знакомых, Лиза редко выходила на улицу. «Я слишком долго не была дома», – сказала она как-то. И я хорошо ее понимаю… вернее, понимал, – поправился он. – Наверное, вы не знаете, незадолго до смерти Лизу увезли в больницу… сердечная недостаточность.

– Почему вы не сообщили мне? – Вячеслав Алексеевич закрыл глаза, стараясь подавить подступившие слезы.

– Ты же знаешь свою мать. Она запретила. Так вот… через два дня Лиза позвонила и попросила ее забрать. Она очень хотела домой.

– Вы исполнили ее просьбу?

– Я не мог отказать ей. Когда Лиза вернулась, она заметила, что в доме кто-то побывал. Я тогда не поверил. Она и раньше рассказывала, что слышит по ночам какие-то звуки. Однажды ей почудилось, будто по чердаку кто-то ходит. – Он горестно покачал головой. – Но я не поверил.

– Вы или ваши близкие ничего странного не замечали? – спросил Вячеслав Алексеевич.

– После того, как уехал внук, кроме меня, в доме остался только кот. Я много времени провожу на работе. В это трудно поверить, ведь мне уже семьдесят пять. Пока есть возможность, стараюсь помогать детям. Сам знаешь, какие заработки в провинции…

– Простите, – прервал его Вячеслав Алексеевич. – Мы остановились на том, что в отсутствие матери кто-то побывал в доме. У нее что-то пропало?