Король и злой Горбун - Владимир Гриньков

– Вы будете получать десять тысяч долларов в месяц. Плюс служебный «Мерседес». Плюс ежегодно два отпуска по две недели каждый с оплатой авиабилетов и отелей в любой точке земного шара.

Баранов замолчал и выразительно, с прищуром, посмотрел на Гончарова. Он был сейчас хозяином положения и намеревался насладиться произведенным эффектом. Но сидевший напротив человек умел держать себя в руках. С невозмутимым видом отпил вина из бокала и, только поставив бокал на стол, уточнил:

– Речь, как я понимаю, идет о деловом предложении?

Его выдержке можно было позавидовать. Казалось, что обещанные десять тысяч долларов ежемесячно его нисколько не волнуют.

– Конечно, это деловое предложение, – терпеливо подтвердил Баранов. – Этому банку нужен хороший руководитель. И мы очень надеемся на вас.

– Крепкий банк? – осведомился Гончаров.

– Да, положение устойчивое. Баланс за прошлый год…

– Баланс – штука нехитрая, – перебил Гончаров.

Баранов даже поперхнулся. Сидел и безмолвно смотрел на своего собеседника. Наверное, не ожидал от него ничего подобного.

– Баланс я и сам вам какой хотите могу нарисовать, – невозмутимо сказал Гончаров.

Баранов на всякий случай неуверенно засмеялся:

– В ваших талантах я не сомневаюсь. Потому и обратился именно к вам, а не к кому-то другому. Так вы согласны?

Ему сейчас было очень важно получить согласие собеседника. Простое слово «да» – вот и все, чего он добивался.

– А где же прежний руководитель банка?

К ответу на этот вопрос Баранов был готов заранее.

– В тюрьме, – сказал он, глядя на собеседника ясным и честным взором. – Проворовался, и мы его сдали.

Это было ничем не прикрытое предупреждение. Фактически угроза. Будешь воровать – тоже сядешь. Будешь честен с нами – вот тебе твои десять тысяч баксов ежемесячно. Или кнут, или пряник. Привычный выбор для джентльмена.

– Строго вы с ним, – заметил Гончаров. – Хотя, конечно, могли бы и убить.

Ничего похожего на испуг не отразилось на лице Гончарова. Внешне он оставался все таким же невозмутимым, и это заставляло Баранова нервничать – он никак не мог понять, как вести себя с собеседником. Простая вроде ситуация: хозяин принимает на работу служащего. Нанимает. Крупная финансовая организация ищет толкового специалиста на главную должность в подконтрольный этой организации банк. Но Баранов все не мог избавиться от впечатления, что не он хозяин, а его собеседник Гончаров, и не мог понять, почему все происходит именно так, а не наоборот. Оттого и пребывал в растерянности. Баранов чувствовал, что вот еще немного – и он дрогнет, совершит в разговоре ошибку.

– Интересное, конечно, предложение, – признал наконец Гончаров и не спеша огляделся.

Они сидели за отдельным столиком в большом, но не шумном ресторане. Время было совсем не позднее, и пока посетителей – раз, два и обчелся. Свет еще не зажигали, и отражаемые многочисленными зеркалами предметы казались темными.

– Люблю получать интересные предложения, – продолжал Гончаров. – Но и делать их тоже люблю.

Баранов вежливо улыбался в ответ, еще не понимая, что к чему.

– Я с удовольствием поработал бы на вас. Но слишком много дел. Так что давайте наоборот, а?

– Как? – изумился Баранов, все больше и больше мрачнея.

– Не я – на вас, а вы – на нас.

Баранов уже не улыбался – даже кривой улыбкой.

– У нас большой и серьезный интерес к организации, в которой вы работаете. И мы хотели бы…

– Мы – это, извините, кто? – осведомился Баранов.

Вместо ответа Гончаров извлек из внутреннего кармана своего роскошного пиджака какое-то удостоверение и показал его Баранову. Так и держал удостоверение перед носом своего собеседника, пока тот читал, что же там написано, и когда Баранов дочитал до конца, с ним уже можно было делать все, что угодно. Вконец растерявшийся человек не способен ни на какие осмысленные действия. Гончаров спрятал удостоверение и отпил вина из бокала. Он сейчас был похож на удава, а сжавшийся в комок Баранов – на кролика.

– Мы не можем бороться с преступностью только законными методами, – сказал Гончаров. – Поэтому приходится искать помощников повсюду. И на самом дне, и на самом верху. И когда вы назначили мне встречу, я подумал, что оно и к лучшему.

– Я предполагал поговорить только о вашей работе в банке, – вяло попытался увильнуть Баранов.

– И об этом мы поговорим. Потом… А пока – о вас. Даже не о вас, а о вашей организации. Там интересные вещи творятся. Мы с одной стороны пытались подступиться, с другой – ничего не получается. А многого в происходящем просто не понимаем. Вы бы написали нам небольшой докладик, а?

– О чем?

– О вашей организации. Что делается там, откуда деньги приходят, куда уходят.

Баранов оглядывался по сторонам, будто высматривал пути отступления. А Гончаров был совершенно спокоен. Как будто твердо знал, что никуда теперь Баранов не денется.

– Я не могу.

– Почему? – без удивления в голосе осведомился Гончаров.

Это прозвучало так, будто он хотел сказать: другие-то могут, и у тебя, значит, получится.

– Ну, не могу. Это трудно объяснить… Я даже не знаю, как сказать… В общем…

Гончаров не стал дослушивать эту сбивчивую тираду до конца. Склонился к своему собеседнику и, глядя тому прямо в глаза, произнес негромко, но веско:

– Самая большая глупость, которую только может совершить взрослый человек, – это поссориться с некоторыми государственными структурами. Например, с нашей. Потому что после случившейся ссоры для человека начинается совсем другая жизнь. Карьера рушится, возникают какие-то непредвиденные неприятности, всплывают старые грехи, а к ним добавляются и новые, которых никогда вроде бы и не было, и все это растет, как снежный ком…

– Это ошибка, – пробормотал Баранов. – Я вам сейчас все расскажу…

– И человек потом жалеет о собственной несговорчивости, но поправить уже ничего нельзя.

Вконец растерявшийся Баранов уже не пытался ничего сказать, только оглядывался по сторонам, будто отыскивая кого-то в ресторанном зале.

– Вы не ошибаетесь, – спокойно сказал Гончаров. – Я пришел сюда не один, и в зале есть наши люди.

– Что происходит? – спросила Светлана. – Я ничего не понимаю.

Я тоже ничего не понимал. Все происходящее в зале мы снимали скрытой камерой. Прямо через зеркала. И столик, занятый Гончаровым и Барановым, находился всего в пяти метрах от нас. Совсем близко. Нас разделяло лишь зеркало. С той стороны зеркала – они, с этой – мы. Они нас не видят, мы их и видим, и снимаем. До некоторых пор все шло точно по сценарию, и вдруг началось что-то такое, чего не должно было быть. Сплошная импровизация. Причем импровизировать начал человек, который даже не подозревал, что он участвует в тщательно подготовленном спектакле. И вдруг – этакие фортели.