Заводная кукла - Картер Браун

— Прежде всего вам следует понять одну вещь, Рик, — очень серьезно произнес Айвен Мэсси, на секунду задержавшись на ступеньках трейлера. — Эта Тони Астор — типичная взбалмошная девчонка.

— Могу себе представить, — заверил я. — Наверное, нелегко мириться с неустойчивым автомобильным прицепом вроде этого в качестве передвижной гостиной, в которой могут с трудом поместиться всего две пары гостей. Да еще когда тебе уже двадцать один год и ты стала кинозвездой.

— Прекратите свою музыку, — недовольно буркнул он. — Вы достаточно прожили в Голливуде, чтобы понимать: здесь каждый должен обладать символом общественного положения. Вы и сами приобрели себе такой же, чтобы жить в нем, верно?

Нечестная ссылка на мое собственное жилище, этакое бельмо в цепочке других символов на Беверли-Хиллз, была с его стороны бессовестным приемом, ибо против голой правды возразить нечего.

— О'кей, — огрызнулся я, — значит, мне положено проливать слезы сочувствия всякий раз, когда вы будете повторять мне трогательную историю о бедной босоногой крошке Тони Астор, за прошлый год заработавшей всего только один миллион?

— Сперва познакомьтесь с ней, а потом сам увидите, как нелепо и несправедливо подобное мнение, тем более что оно ни на чем не основано, — холодно заметил Айвен.

Я прошел следом за ним в великолепную передвижную гардеробную-прицеп, выкрашенную снаружи в приторно-розовый цвет, и неожиданно окунулся в царство сказочной кондиционированной роскоши. Стены и потолок внутри тоже имели мягкий розовый оттенок, пол устлан черным ковром, а скрытые лампы рассеивали интимный свет среди сделанной на заказ мебели. Неоновый квадрат, окаймлявший туалетное зеркало размером во всю стену в дальнем торце помещения, по контрасту светил нестерпимо ярко.

«Типичная взбалмошная девчонка» сидела в отличной имитации кресла Марты Вашингтон, обитой куда более эффектным материалом, чем могла разрешить себе Марта. Передо мной был кумир многочисленных подростков.

Я, к счастью, не видел ни одного фильма с участием Тони Астор, но никто не мог избежать воздействия бесчисленных рекламных изображений, помещенных почти во всех газетах и журналах. Последние несколько лет любое издание, прямо или косвенно связанное с искусством, считало своим долгом взять интервью у Тони Астор или написать о ней восторженную передовицу. Если ее простодушное лицо не дарило вам скромной улыбки с газетных стендов каждую неделю, у вас создавалось смутное ощущение, что чего-то не хватает.

У Тони были черные кудрявые волосы, причесанные в искусном беспорядке. Лицо стандартно хорошенькое, кожа свежая и гладкая, как и положено двадцатилетней девушке. Особо выделялись ее большие, выразительные темно-карие глаза, окаймленные густыми, по всей вероятности накладными, ресницами. Рот с капризно изогнутыми уголками губ напоминал розовый бутон. На ней был бюстгальтер из черных кружев и такие же штанишки, смело демонстрирующие линии ее молодого тела, еще не достигшего пышности зрелой женщины, а ее стройные ноги казались почему-то трогательно беспомощными.

Возле нее на современном двухместном диванчике сидела неряшливого вида особа неопределенного возраста в очках, и в руках у нее были шариковая ручка и блокнот.

— Очень сожалею, что должен прервать вас на минуточку, милая Тони, — вкрадчиво заговорил Айвен Мэсси, — но я хочу познакомить вас с моим близким другом Риком Холманом.

Девушка подняла на меня глаза и вежливо улыбнулась.

— Рада знакомству, мистер Холман.

Если судить по ее тону, она была старшеклассницей, а я ее новым учителем математики.

Как я понял, она совершенно не замечала своей полунаготы, но не так, как «профессионально» не замечают опытные кинозвезды, а скорее потому, что по молодости своей не осознавала, какое впечатление ее обнаженное тело может произвести на любого мужчину в любое время суток.

— Айвен мне рассказывал о вас, мисс Астор, — сказал я с вежливой улыбкой.

— А это мисс Кернер, — пояснил Мэсси, кивая в сторону особы на диване. — Мистер Холман.

Женщина с минуту пристально разглядывала меня, пока не убедилась, что моя личность не имеет высокого рейтинга в мире кино, рассеянно улыбнулась и снова заиграла своей шариковой ручкой.

— Но мы не должны прерывать ваше интервью, мисс Кернер, — произнес Айвен с едва различимой иронией в голосе.

— Мы уже почти закончили, мистер Мэсси.

Она наградила его сладкой улыбкой, обнажив при этом ряд неровных зубов, — знала, что он был крупным продюсером и его личность определенно котировалась.

— В таком случае, если вы не возражаете, мы тихонечко посидим в углу, пока вы не закончите, — заявил Мэсси.

— Разумеется, не возражаю, мистер Мэсси, — ответила она игриво. — Осталось всего два-три вопроса. — И мисс Кернер уткнулась носом в блокнот.

— Тони, дорогая!

Не голос, а сахарный сироп...

— После разрыва вашего брака с Кентом Шелтоном вы не ожесточились против всех мужчин?

Девушка повернулась к большому зеркалу и принялась изучать свое отражение в безжалостном сиянии неона, потом взяла в руки платочек и тщательно стерла комочек крема с подбородка.

— Ожесточилась? — Голос у нее был по-детски звонкий. — Нет, я не испытываю ничего подобного. С чего бы это? Понимаете, Кент был слишком стар для меня.

То есть причина весьма обычная.

— Как разумно и предусмотрительно с вашей стороны не ожесточаться после всего, что вам пришлось выстрадать! — запела мисс Кернер. — Я имею в виду после того, как он буквально обрушился на вас, и все такое!

Она помолчала в ожидании соответствующей реакции, а когда ее не последовало, разочарованно продолжала:

— Еще один, последний вопрос, дорогая. В вашей жизни не намечается новый роман? — Она нетерпеливо хихикнула. — Я имею в виду недавно засиявшую на нашем горизонте поющую сенсацию, Ларри Голда.

Тони Астор короткое время равнодушно взирала на свое отражение в зеркале и ответила каменным голосом:

— Мы с Ларри всего лишь добрые друзья.

— Вот как? — Мисс Кернер была откровенно разочарована. — А я было подумала, часто встречая вас вместе...

— Всего лишь хорошие друзья, — холодно повторила девушка.

— Понимаю, дорогая.

Мисс Кернер тяжело вздохнула, убрала блокнот с ручкой и поднялась.

— Ну, бесконечно благодарна, дорогая, за очаровательное интервью. Оно станет центральным материалом следующего номера, и ваш портрет на обложке, разумеется.

— Очень мило, — скучающим тоном произнесла Тони Астор. — Благодарю вас, мисс Кернер.