Ночная тьма - Агата Кристи

«Конец твоего пути предопределен его началом…» Это изречениея часто слышал от разных людей. Звучит оно красиво, но что на самом делезначит?

Есть ли некая точка отсчета, отыскав которую можно было бысказать: «Все началось именно в тот день, в тот час, в том месте и с тогособытия»?

Возможно, эта История началась с того, что я заметил надоске объявлений компании «Джордж энд Дрэгон» сообщение о предстоящей продаже саукциона довольно обширного поместья «Тауэрс»? В сообщении были указаны площадь«Тауэрса» в акрах, протяженность дороги в милях и дано весьма идеализированноеизображение поместья, каким оно, наверное, было в пору своего расцвета, восемьдесят,а то и сто лет назад.

Помнится, я от нечего делать прогуливался по главной улицезахолустного местечка. Кингстон-Бишоп, тогда и наткнулся на это объявление.Почему? Судьба сыграла злую шутку? Или, наоборот, на мою долю выпал счастливыйслучай? Трудно сказать.

А может быть, все началось с моей «встречи с Сэнтониксом, стех бесед, что мы вели? Перед моим внутренним взором тотчас возникают егопылающие щеки, горящие глаза, движения сильной, хотя и тонкой кисти: онработает над эскизами зданий. С особым тщанием над одним из них, до тогокрасивым, что я и сам с удовольствием бы стал его владельцем.

Желание иметь дом, прекрасный и удивительный, о котором я ипомыслить не смел, возникло у меня именно тогда, во время бесед с Сэнтониксом.Мы предавались мечтам о доме, который он построит для меня — если, конечно, емупозволит здоровье.

И еще я мечтал, что поселюсь в нем с любимой женщиной и мы,как в детской сказке, будем там «жить-поживать да добра наживать», — все этобыла, конечно, игра воображения, забава, но она заставляла меня жаждать того,что я вряд ли мог надеяться заполучить.

Или, если это повесть о любви — а это, клянусь, именноповесть о любви, — тогда почему бы мне не начать с того, как я впервые увиделЭлли? Она стояла в тени разлапистой ели, что растет на Цыганском подворье.

Цыганское подворье… Да, все-таки лучше начать с той минуты,когда я, чуть вздрогнув — потому что на солнце вдруг набежало темное облако, —отвернулся от доски объявлений и, обратившись к местному жителю, которыйподстригал живую изгородь в двух шагах от меня, с нарочитой небрежностью вголосе спросил:

— А что представляет собой этот «Тауэрс»? Я и сейчас помнюто странное выражение, с каким старик искоса поглядел на меня.

— Мы его называем по-другому. Что это за название? —неодобрительно фыркнул он. — Там уже много лет никто не живет, все и позабыли,что это «Тауэрс». — И опять фыркнул.

Я спросил его, как они называют этот дом, и тут он отвелглаза — обычная манера деревенских жителей, когда они не хотят говоритьоткровенно. Глядя куда-то в сторону, словно там он видел что-то такое, чего невидел я, он сказал:

— У нас в округе его зовут Цыганским подворьем.

— А почему? — спросил я.

— Из-за какой-то темной истории. Сам толком не знаю. Ктоодно говорит, кто — другое. — И затем добавил:

— Но всем известно, что место это гиблое, там вечнослучаются всякие беды.

— С машинами?

— Не только. Нынче, конечно, больше с машинами. Там ведьдорога как раз делает крутой поворот.

— Ну ясно, — отозвался я. — Если крутой поворот, тонесчастных случаев не избежать.

— Местные власти поставили там дорожный знак, но толку отэтого мало. Все равно машины бьются — одна за одной.

— А почему «цыганское»? — спросил я. И снова его взгляд метнулсяв сторону.

— Да все те же россказни, — уклонился он от прямого ответа.— Говорят, когда-то это место принадлежало цыганам, а потом их выгнали, и онипредали землю проклятию.

Я невольно расхохотался.

— Чего тут смешного? — рассердился он. — Разве нет на землепроклятых мест? Вам, городским умникам, ничего про них не ведомо. Цыганскоеподворье — одно из таких. Как стали из тамошней каменоломни брать камень длястроительства, то сколько людей погибло… А старый Джорди как-то вечеромсвалился там с обрыва и сломал себе шею.

— Пьяный? — предположил я.

— Возможно. Выпить он был не дурак. Но мало ли пьяниц падаютв реку, здорово расшибаются, конечно, но все-таки остаются живы. А Джордисломал себе шею. Вон там, — он ткнул пальцем себе за спину на поросший соснамихолм, — на Цыганском подворье.

Да, пожалуй, с этого все и началось. Но тогда я не придалэтим словам никакого значения. Случайно запомнил — вот и все. Когда язадумываюсь над этим, то есть когда задумываюсь всерьез, мне начинает казаться,что многое я домыслил сам. Не помню, в тот ли момент или чуть позже я спросил унего, есть ли в округе цыгане. Теперь, ответил он, их почти не осталось.Полиция гоняет.

— А почему цыган так не любят? — спросил я.

— Потому что на руку больно нечисты, — сердито ответил он ипристально посмотрел на меня. — А в вас, случаем, нет цыганской крови? — угрюмопоинтересовался он, не спуская с меня глаз.

Я сказал, что понятия не имею. Я и вправду немного смахиваюна цыгана. Быть может, поэтому меня и привлекло это название — Цыганскоеподворье. Я улыбнулся ему и подумал, что, может, и в самом деле во мне естькапля цыганской крови. Разговор у нас вышел, прямо скажем, весьма любопытный.

Цыганское подворье… Я пошел по дорожке, что вилась средитемных деревьев на вершину холма. Оттуда открывался вид на море с кораблями.Панорама была чудесной, и мне вдруг подумалось: «А что, если бы Цыганскоеподворье принадлежало мне?» Взбредет же такое в голову… Какая чушь.

Когда я на обратном пути проходил мимо своего недавнегособеседника, он сказал:

— Если вам нужны цыгане, то у нас здесь есть старая миссисЛи. Она живет в коттедже, ее туда пустил майор.

— Какой такой майор? — спросил я.

— Майор Филпот, конечно, — Он был просто потрясен и дажеоскорблен — как мог я задать подобный вопрос?

Я понял, что майор Филпот был местным божеством. А миссис Ливроде как была у него на иждивении. Филпоты, похоже, жили и правили здесь снезапамятных времен.

Я попрощался со стариком и двинулся было дальше, и тут онсказал: