Я - не серийный убийца - Дэн Уэллс

Миссис Андерсон нашли мертвой.

Смерть от старости — ничего удивительного. Легла вечером спать — и не проснулась. Говорят, она ушла из жизни мирно, достойно, и я вполне допустил бы, что это правда, если бы не одно «но»: прошло три дня, а ее никто не хватился. Ну о каком достоинстве можно после этого говорить? В конце концов дочь явилась навестить мать и обнаружила, что та уже три дня как мертва, тело начало разлагаться и дух от него идет, как от сбитого на шоссе животного. Но хуже всего было даже не это, а то именно, что прошло три дня — целых три дня! — прежде чем кто-либо задался вопросом: «Постойте-ка, а куда пропала старушка, та, что живет у канала?» В общем, в этой истории не было ни капли достоинства.

Ну а насчет мирно? Всё так. По словам коронера, [1]она тихо отошла в мир иной во сне тринадцатого августа, то есть за два дня до того, как кто-то выпустил кишки Джебу Джолли и оставил лежать его в луже крови за прачечной самообслуживания. Мы тогда еще не знали об этом, но так уж вышло, что миссис Андерсон стала единственной в округе Клейтон, кто умер собственной смертью за последние почти шесть месяцев. Остальных забрал Клейтонский убийца.

Точнее, большинство из них. Всех, кроме одного.

Тело миссис Андерсон мы получили от коронера в субботу, второго сентября, вернее, тело получили мама и тетушка Маргарет, я не в счет. Ведь это они хозяйничают в морге, а мне только пятнадцать. Большую часть дня я провел в городе — смотрел, как полиция вычищает то, что осталось от Джеба. Вернулся я, когда солнце уже начало садиться. Проскользнул с заднего хода, чтобы не столкнуться с матерью: она наверняка стояла у парадной двери. Видеть ее мне не хотелось.

Позади меня еще никого не было, остались только я и тело миссис Андерсон. Оно лежало на столе, под синей простыней, совершенно неподвижно. И пахло, как гнилое мясо и морилка для тараканов, и, хотя единственный вентилятор громко гудел у меня над головой, смрад никуда не исчезал. Я вымыл руки под краном, прикидывая, сколько у меня времени. Потом осторожно прикоснулся к телу. Мне нравилась кожа стариков — сухая, морщинистая, похожая на пергамент. Коронер не слишком старался привести тело в порядок, все были заняты Джебом, но по запаху я понял, что они хотя бы воспользовались морилкой, чтобы истребить насекомых. За три жарких дня в конце лета наверняка налетело и наползло немало всякой твари.

Главную дверь морга распахнула какая-то женщина и вошла внутрь. В зеленом халате и респираторе, она казалась похожей на хирурга. Я замер, решив, что это моя мать, но женщина бросила на меня взгляд и подошла к столу.

— Привет, Джон, — сказала она и взяла стерильные салфетки.

Это была не мама, а ее сестра-двойняшка Маргарет. Когда они надевали респираторы, я едва мог отличить одну от другой. Голос Маргарет был чуть выше, чуть… энергичнее. Наверное, оттого, что она никогда не была замужем.

— Привет, Маргарет.

Я сделал шаг назад.

— Рон все больше ленится, — сказала она и взяла спрей. — Он даже не вымыл ее — объявил смерть от естественных причин, и до свидания. Миссис Андерсон заслуживает лучшего.

Она повернулась и посмотрела на меня:

— Ну что, так и будешь стоять или все-таки поможешь мне?

— Извини.

— Вымой руки.

Я нетерпеливо закатал рукава и снова направился к раковине.

— Откровенно говоря, — продолжала она, — я даже не знаю, что они там делают в офисе коронера. Непохоже, что очень уж заняты. Наш бизнес дышит на ладан.

— Джеб Джолли умер, — сказал я, вытирая руки. — Его нашли на улице за прачечной самообслуживания.

— Это тот механик? — спросила Маргарет упавшим голосом. — Ужасно. Он моложе меня. Что случилось?

— Убили, — сказал я и снял с крючка респиратор и фартук. — Сначала они решили, что это одичавшая собака, но у него кишки были наружу.

— Ужасно, — повторила Маргарет.

— Ты вот беспокоишься за бизнес, а два тела на уик-энд означают денежки на счете в банке.

— Даже шутить так не смей, Джон! — отрезала она, сурово посмотрев на меня. — Смерть — это скорбная вещь, даже если ты зарабатываешь на ней деньги. Ты готов?

— Да.

— Вытяни ее руку.

Я взялся за правую руку трупа и вытянул ее вперед. При трупном окоченении тело так окостеневает, что ничего не сдвинешь, но окоченение длится день-полтора, а миссис Андерсон умерла так давно, что все мышцы у нее расслабились снова. Хотя кожа была словно бумага, плоть под ней оставалась мягкой, как тесто. Маргарет обрызгала руку дезинфицирующим средством и начала осторожно обтирать ее тряпкой.

Даже когда коронер добросовестно выполняет свои обязанности и омывает тело, мы всегда, прежде чем начать, делаем то же самое. Бальзамирование — процесс длительный, это тонкая работа, и начинать ее надо с чистого листа.

— Воняет оно ужасно, — сказал я.

— Она.

— Воняет она ужасно.

Мама и Маргарет настаивали, что мы должны уважительно относиться к покойникам, но на данном этапе их требование казалось немного запоздавшим. Это уже не человек — труп. Нечто неодушевленное.

— Она действительно пахнет, — призналась Маргарет. — Бедняжка. Жаль, что никто не нашел ее раньше.

Маргарет перевела взгляд на вентилятор, гудевший за решеткой в потолке:

— Будем надеяться, мотор в нем не сгорит и не подведет нас сегодня.

Маргарет произносила эти слова перед каждым бальзамированием, это было чем-то вроде мантры. Вентилятор продолжал кряхтеть наверху.

— Ногу, — велела она.

Я перешел к ногам трупа и вытянул ему ногу, Маргарет стала брызгать на нее спреем.

— Отвернись.

Продолжая держать руками в перчатках ногу, я отвернулся и уставился в стену, а Маргарет откинула простыню и начала обмывать промежность.

— В этом есть один положительный момент, — заметила она. — Сегодня или завтра утром у всех вдов в округе будут гости. Каждый, кто услышит о миссис Андерсон, тут же отправится к собственной матери — проверить, как она там. Другую ногу.