Шабаш ведьм - Картер Браун

Считалось само собой разумеющимся, что Гектор Малвени, великий английский актер, займет одно из бунгало в районе самого шикарного отеля в Беверли-Хиллз. Я нисколько бы не удивился, если бы этот человек, с его-то положением, арендовал два бунгало — одно для себя, другое для своего дворецкого. Я постучал в дверь, и десять секунд спустя мне открыла какая-то красотка в крошечном купальном халатике, который едва прикрывал еще более крошечный купальник. Девушке было около двадцати пяти лет. Она была высокой, стройной, с длинными красивыми ногами. Сквозь ткань лифчика угадывались соски маленьких, но достаточно твердых и упругих грудей. Красотка окинула меня сонным взглядом карих глаз, слегка выпятив в шаловливой манере верхнюю губу.

— Меня зовут Рик Холман, — сообщил я ей. — Мистер Малвени ждет меня.

— И вы явились вовремя, мистер Холман. Входите. — Девушка пошире распахнула дверь. — Я Бренда Малвени, его жена. — В ее глазах на мгновение мелькнула насмешка, как будто она бросала мне какой-то вызов, и от меня требовалось его принять.

Как только я переступил порог бунгало, девушка закрыла входную дверь, повернулась и направилась в гостиную. Следуя за ней, я наблюдал, как покачиваются ее гладкие бедра и ягодицы с такой атлетической жесткостью, что трудно было ощутить какое-то влечение к этой девушке.

На великом английском актере, комфортно разлегшемся в кресле, были только яркие цветные шорты. Его густые с проседью волосы были расчесаны на пробор, а бородка аккуратно подстрижена. На груди его курчавились целые заросли шерсти, а плоский живот был втянут без всяких видимых усилий. Для мужчины, которому было по меньшей мере пятьдесят пять, он выглядел великолепно.

— Дорогой, — обратилась к нему жена, бывшая на тридцать лет моложе своего мужа, — это мистер Холман.

Пара проницательных светло-голубых глаз уставилась на меня из-под кустистых бровей, затем он кивнул.

— Дорогая, приготовь нам, пожалуйста, что-нибудь выпить. — Он почесал обнаженную грудь. — Присаживайтесь, Холман. Что вы пьете?

— Бурбон со льдом, если можно, — ответил я. Он скорчил гримасу.

— Эту отраву американцы выдают за настоящее виски! Хотя кому что нравится. — Тут он взглянул на свою терпеливо ждущую жену. — Мне шотландское с содовой, дорогая, и не вздумай положить хотя бы кусочек льда.

— Когда-нибудь, — тихо промурлыкала она, — я обложу твой соответствующий орган льдом, а потом волью в тебя множество стаканчиков. И тогда мы выясним наверняка, действительно ли шотландское виски усиливает потенцию, как ты это утверждаешь.

— Поразительно. — Малвени немного помолчал, наблюдая, как его жена подходит к бару и начинает смешивать напитки. — Холодна как лед, а кажется страстной и темпераментной.

Бренда коротко и неприятно рассмеялась.

— С тобой, милый, — сказала она, и ее английский акцент стал еще заметнее, — не приходится особенно выбирать.

— Видите, Холман. — Малвени улыбнулся мне. — Что вы насчет всего этого думаете? Чувствуете, как все бурлит под этим на первый взгляд спокойным и безмятежным фасадом?

— Вы оба такие остроумные, — проворчал я, — что я просто краснею от смущения.

— А вы наглец, Холман, не так ли?

— Да, — искренне согласился я.

— Я привык к тому, что люди ловят каждое мое слово с почтительным выражением лица, — весело заявил Малвени. — Потому что я великий актер Гектор Малвени. Что в вас такого выдающегося, что вы решили, что можете позволить себе грубить мне?

— Может, он гомик, дорогой, — бросила женщина через плечо. — И не выносит разговоров на тему сексуальных игр между мужчиной и женщиной.

— По-моему, ты просто не в его вкусе, любимая, — небрежно произнес Малвени.

— Какая же женщина, по-твоему, в его вкусе?

Малвени простер руку в мою сторону.

— Она в вашем вкусе, Холман? Прыгнули бы вы с ней в постель?

— Он втайне надеется, что вы это сделаете, — обратилась ко мне Бренда. — Ему нравится считать себя сексуально эмансипированным, и, пока он может глазеть и не путаться под ногами, он чувствует себя молодым и готовым к бою.

— Я повторяю, что вы оба слишком, слишком остроумны, — огрызнулся я. — Я же явился сюда не для того, чтобы смотреть, как вы тут изображаете из себя доморощенных жизнелюбов, поэтому, если вам нечего мне сообщить...

Малвени радостно хихикнул.

— Ты слышала, дорогая? Сначала он остается равнодушным к такому великому актеру, как я, а потом его не трогают даже твои эротические чары. Этот человек не кто иной, как проклятый реакционер.

Женщина подала напитки, присела на подлокотник кресла, в котором расположился ее муж, и легонько положила руку ему на плечо.

— Не считаешь ли ты, что следует рассказать мистеру Холману, в чем состоит дело? — терпеливо спросила она. — Ты же видишь, этот человек не мешает дело с развлечением.

— Полагаю, ты права, любовь моя. — Он сжал ее обнаженное бедро, а затем хмуро посмотрел на меня. — О вас ходят лестные отзывы, Холман. Осторожный, осмотрительный, умеющий улаживать личные дела людей, которые, как я, постоянно находятся в центре общественного внимания. В настоящий момент меня беспокоят две очень серьезные проблемы.

— У этих проблем имеются имена — Аманда и Керк, не так ли, Малвени? — поинтересовался я. Он еще больше нахмурился.

— Двое моих детей. Очень обаятельны и совершенно меня не выносят. Если они не рассказывают журналистам, какой я отъявленный мерзавец-отец, то, значит, заняты тем, что, выпутавшись из одной скандальной истории, тут же попадают в другую.

— За последнюю пару месяцев мне не довелось прочитать о них ни строчки, — заметил я.

— Знаю! — энергично закивал Малвени. — Это меня и беспокоит, Холман. Это значит, что оба замышляют нечто ужасное, и это может обрушиться на нас в любой момент газетными заголовками. Я предлагаю вам очень простое задание. Выясните, чем они занимаются, и положите этому конец!

— Вы шутите?

— Я совершенно серьезен, — рявкнул он. — Крайне необходимо, чтобы в течение ближайших трех месяцев даже тени скандала не легло на фамилию Малвени.

— Гектор чересчур скромен, — спокойно заметила его жена. — Ходят упорные слухи, что его собираются посвятить в рыцари, и он не желает, чтобы что-то или кто-то, особенно двое его отпрысков, испортили все дело в самом начале.

— Сэр Гектор Малвени. — Актер самодовольно погладил свою бородку. — Это звучит, как вы думаете, Холман?

— Нет, — сказал я, — но это меня не касается.

— Вы хотите, черт подери, взяться за это дело или нет? — резко спросил он.