Игра в метаморфозы - Бернар Миньер

Молнии.

Гром.

Шквал.

Лусия остановилась у подножия холма и вышла из машины. Едва она оказалась на улице, у нее возникло впечатление, что какой-то кинореквизитор вылил ей на голову ведро воды. Не поднимая капюшона, Лусия направилась к автомобилям с синими мигалками, вспыхивающими в струях дождя. А тем временем полицейские машины с включенными сиренами подъезжали одна за другой. В спешке она не взяла с собой ни зонта, ни дождевика, а потому, пока шла к машинам, промокла насквозь. Вода струями стекала по шее, по черному форменному жилету с надписью ЦОП.

ЦОП, то есть Центральное оперативное подразделение, было элитой судебной полиции Гражданской гвардии ^[1].

Молодая женщина подняла глаза к небу, черному, как угольная пыль. День только-только перевалил за середину, а темно было, как в полночь, и все машины стояли с зажженными фарами.

Лусия поморгала глазами, смахивая с ресниц капли воды. И увидела. На вершине холма. Три огромных темных креста – в середине Христос, по бокам два разбойника.

– Крест справа, – сказал ей сержант, стоявший возле одной из машин, под барабанным боем ливня.

На его лице отражался весь ужас, который еще ждал Лусию наверху. Таких сооружений, то есть огромных придорожных распятий, на западе страны, в Галисии, были тысячи. Но здесь не Галисия. В тридцати километрах к северо-западу от Мадрида, посреди поля, вдали от домов…

Лусия проследила глазами за рукой сержанта.

Крест справа…

Не требовалось быть специалистом, чтобы увидеть, что правый крест чем-то отличался от остальных двух. Но из-за дождя она не могла понять чем. Даже оттуда, где стояла Лусия, было видно, что центральный крест со скульптурой Христа и левый с фигурой разбойника заметно почернели за века, проведенные под дождями, а правый был гораздо светлее, почти воскового цвета.

Лусия вздохнула.

Надо было взобраться по осыпи на довольно крутой холм, где рыхлая намокшая земля сразу прилипала к подошвам. Вода заливала лицо, текла по волосам, по шее и по спине, словно ручей, перекатывающий камушки.

Она чувствовала тяжелые удары собственного сердца, а кресты словно шли ей навстречу. Под чернильным небом сполохи молний раздирали мрак непогожего вечера. Перед глазами проходили белые тени: это техники в полном рабочем облачении брали пробы и разыскивали следы, которые еще не успел смыть ливень. Она шла вдоль яркой ленты заграждения между сбегавшими вниз канавками, прорытыми водой.

Лило так сильно, что ей пришлось буквально прорываться сквозь водную завесу, чтобы различить фигуру на кресте, – ту, что была более светлой.

Лусия взглянула на нее, и на какую-то долю секунды ей показалось, что фигура ей знакома. От этой мысли она похолодела.

Горло сдавило, и рот открылся в беззвучном крике, когда она оказалась лицом к лицу с реальностью… Нет, этого не может быть, это неправда… Это не мог быть он…

* * *

А дождь все шел и шел. Рушился вниз. Упрямый, сплошной, косой дождь. Лусия содрогнулась. У нее перехватило дыхание, после крутого подъема должно было стать жарко, но она дрожала от холода. Холод пробирал до костей, кровь похолодела.

Потому что там, на высоте нескольких метров, на фоне дождливого неба висела на кресте вовсе не статуя, а человек. И она этого человека знала. Это был сержант Серхио Кастильо Морейра, коллега по работе, друг, постоянный напарник ^[2]. Тридцать пять лет. Женат, отец двух маленьких дочек. Хороший сыщик. Хороший отец. Насколько она знала…

Дождь молотил по качающемуся голому телу, по бледной до синевы коже, обтекал изящные изгибы мускулов. Помимо воли она обратила внимание на несуразную деталь: вода текла с кончика пениса, как из крана.

Подвешенное между небом и землей тело парило над холмом. Физически это было невозможно, но все-таки глаза видели то, что видели: висящее в воздухе нагое тело.

Кто-то снял с правого креста статую, и она лежала на земле, в грязи, лицом вниз. А вместо нее теперь повисло тело Серхио со следами пыток. Рядом валялась лестница, с помощью которой сотворили эту жуть. Раскинув руки крестом, Серхио повернул голову назад, словно умоляя о пощаде, которой так и не дождался.

Неизвестный – мужчина, женщина? – всадил ему отвертку в сердце, ударив несколько раз с такой неистовой злобой, словно хотел взорвать ему грудь: между грудной костью и левым соском виднелись глубокие раны, а в одной из них все еще торчала ручка отвертки.

«У вселенной свои загадки», – подумала Лусия. Взять хотя бы Солнце, которое составляет 99 % от общей массы Солнечной системы. Или полное отсутствие звуков в космосе. Или то, что на каждую человеческую особь на Земле приходится около шести миллионов муравьев. А самым древним литературным произведением на земле считается «Эпос о Гильгамеше», написанный на глиняных табличках, и его главный герой полон неотвязных мыслей о смерти. Все это ей открыл ее младший брат Рафаэль… Но сейчас Лусия оказалась, пожалуй, перед самой большой и непостижимой загадкой.

Перед загадкой жестокости и абсолютного зла.

Она почувствовала подступающую к горлу тошноту. Но все-таки постаралась фиксировать внимание на жестокости, бросившей вызов разуму.

Не было ни единого гвоздя, ни веревки, держащих тело на кресте. Быть того не может… Казалось, оно держится в воздухе только силой собственной воли. Но какая воля может быть у мертвеца? Тогда в чем же состоит чудо?

В этот момент рабочие уже заканчивали сооружать леса, чтобы снять тело. Блестящие трубы и металлические пластинки позванивали, ударяясь друг о друга, и посверкивали в беловатом гало прожекторов. Лусия обернулась к одному из техников, стоящему рядом с ней.

– Как же он там держится?

– Странно, правда? – отозвался молодой парень, одетый в белый «космический» комбинезон из непромокаемой ткани, по которому барабанил дождь. – Ни веревок, ни прищепок, а держится он… Тот, кто это сотворил, и вправду дьявол какой-то.

– Все они дьяволы, – возразила она, рассердившись на эту реплику. – Ну и?..

– На клею он держится…

– Что?

– Ему намазали спину, бедра, икры, заднюю часть рук, кистей и черепа суперсильным клеем. Вот что… Пока клей не схватился, его, наверное, привязывали к кресту веревками, а может, и кабелем: на запястьях и предплечьях, на груди, лбу и лодыжках остались глубокие следы. Вот, смотрите. Несомненно, привязывали еще до дождя. Сама операция заняла не более нескольких минут, но сила для нее потребовалась немалая… И потом, будь она создана Богом или миллионами лет эволюции, человеческая кожа – настоящее чудо биологической инженерии: она эстетична, эластична и достаточно прочна, чтобы удержать тело в той позе, в которой его приклеили.