Агент на передовой - Джон Ле Карре

Наша встреча не была подстроена. Ни мной, ни Эдом, ни скрытыми руками, якобы дёргавшими его за ниточки. Я не был мишенью, а Эд провокатором. Мы не находились под наблюдением, тайным или явным. Он бросил мне спортивный вызов. Я его принял. Пошли игры. Не было ни плана, ни конспирации, ни тайного сговора. Какие-то события в моей жизни — теперь их, правда, немного — поддаются единственному прочтению. Именно такой была наша встреча. О чём я не уставал повторять, сколько бы раз меня ни заставляли её описывать.

Субботний вечер. Баттерси, южный район Лондона. Я сижу в Атлетическом клубе, где числюсь почётным секретарём (довольно бессмысленный титул), в шезлонге с мягкой обивкой возле закрытого бассейна. Клуб, напоминающий пещеру с высокими стропилами, занимает часть бывшей пивоварни — с бассейном и баром в разных концах, а между ними проход, ведущий в раздевалки и душевые.

Я сижу лицом к бассейну и боком к бару, за которым расположен вход с улицы. Таким образом, я не могу видеть, кто входит в клуб или читает объявления в коридоре, кто там арендует корты или вписывает свои фамилии в клубный журнал. В баре оживлённая атмосфера. Молодые девушки и их ухажёры распивают напитки и весело щебечут.

Я в своём обычном бадминтонном облачении: шорты, фуфайка и новенькие удобные кроссовки. Я их купил, чтобы как-то пригасить донимавшую меня боль в левой лодыжке, которую потянул, продираясь через эстонские леса месяц назад. После затяжной череды заграничных тренингов наслаждаюсь заслуженным домашним отдыхом. Над моей профессиональной карьерой нависло облако, но я стараюсь, как могу, его игнорировать. Жду, что в понедельник меня отправят на все четыре стороны. Ну и ладно, говорю я себе снова. Тебе уже сорок шесть, ты неплохо потрудился, рано или поздно это должно было случиться, так что не о чем жалеть.

Тем утешительнее, что, несмотря на солидный возраст и ноющую лодыжку, я остаюсь на троне клубного чемпиона и не далее как в прошлую субботу отстоял титул лучшего одиночника против талантливого парня. Одиночная игра считается прерогативой быстроногих двадцатилетних, но я пока держусь. Сегодня, по существующей традиции, я как вновь коронованный чемпион успешно отбился в дружеском матче с чемпионом клуба-соперника в Челси по ту сторону реки. И сейчас он отдыхает рядышком после нашей схватки, с кружкой пива в руке, такой спортивный и амбициозный молодой барристер индийского происхождения. Он держал меня в напряжении до самой развязки, когда опыт и небольшая удача всё перевернули в мою пользу. Возможно, сумма этих простых фактов в какой-то степени объясняет моё благорасположение в момент, когда Эд бросил мне вызов, — а также моё чувство, пусть и недолгое, что на получении всех мыслимых удовольствий жизнь не заканчивается.

Мы с моим побеждённым противником мирно болтаем. Тема — помню, как сейчас — наши отцы. Оба, как выяснилось, заядлые бадминтонисты. Его отец был всеиндийским серебряным призёром, а мой, в течение одного удачного сезона, чемпионом британских вооружённых сил в Сингапуре. И вот, пока мы проводим эти забавные сравнения, я вижу, как наш администратор и бухгалтер Элис, родившаяся на Карибах, берёт курс на меня. С ней очень высокий молодой человек, чьё лицо я ещё не вполне могу различить. Шестидесятилетняя Элис — чудаковатая осанистая особа, слегка задыхается. Мы с ней два самых старых члена клуба; я как игрок, она как главная опора. Как бы далеко меня ни заносила судьба, мы с ней непременно обменивались рождественскими открытками. И если мои послания отличались игривостью, то её поздравления дышали святостью. Говоря «берёт курс на меня», я имею в виду, что они под предводительством Элис атакуют меня сзади, поэтому им нужно сначала пройти мимо меня и лишь потом развернуться ко мне лицом. Забавно, но они это делают в унисон.

— Мистер Нат, сэр, — церемонно обращается ко мне Элис. Чаще я для неё «лорд Нат», но в тот вечер она понизила меня в звании до простого рыцаря. — Этот хорошо воспитанный юный красавец желает поговорить с вами наедине. Но он боится потревожить вас в минуту вашей славы. Его зовут Эд. Эд, поздоровайтесь с Натом.

В моей памяти Эд так и остался: стоящий в паре шагов позади неё долговязый, под метр девяносто, очкастый парень, от которого веет одиночеством, а на губах играет смущённая полуулыбка. Запомнилось двойное освещение: оранжевая полоска из бара придаёт ему небесное сияние, а подсвечивающие снизу фонари бассейна ещё больше удлиняют его силуэт.

Он делает шаг вперёд и становится реальным. Два больших неуклюжих шага — левой, правой, стоп. Элис отбывает. В ожидании слов я изображаю на лице терпеливую улыбку. Волосы тёмные, взъерошенные, ученически-внимательный взгляд больших карих глаз, какой-то неземной за счёт очков, и длинные, до колен белые шорты, в каких обычно ходят яхтсмены или сыновья бостонской аристократии. На вид лет двадцать пять, хотя этим вечным студентам запросто может быть и меньше, и больше.

— Сэр? — наконец обращается он ко мне, и не сказать чтобы с особым почтением.

— Нат, если не возражаете, — поправляю я его с улыбкой.

Вертит в голове. Нат. Обдумывает. Морщит клювообразный нос.

— А я Эд, — выдаёт он, повторяя для меня уже сказанное Элис. В Англии, куда я недавно вернулся, ни у кого нет фамилии.

— Привет, Эд, — весело подхватываю я. — Чем могу быть вам полезен?

Очередная пауза, пока он это обдумывает. Затем выдаёт:

— Я хочу с вами сыграть. Вы ж чемпион. А я новенький. Вступил в клуб на прошлой неделе. Ага. Я записался в очередь и всё такое, но пока подойдёт моя очередь, это ж сколько месяцев ждать!

Слова вырываются из застенков. Он берёт паузу, переводит взгляд на моего добродушного соперника и снова на меня.

— Слушайте, — напирает он, уговаривая меня, хотя возражений вроде бы не поступало. — Это ваши порядки. — От негодования градус поднимается. — Я, что ли, виноват? Я только спросил Элис. А она мне: «Спросите у него сами, он не кусается». Вот я и спрашиваю. — На всякий случай он поясняет: — Я видел, как вы играете. И разобрался кое с кем из тех, с кем разобрались вы. И даже с парочкой таких, кому вы проиграли. Уверен, что смогу вам противостоять. Без дураков, ага. Вот увидите.

Ну что вам сказать по поводу его речи? В выстраивании наших соотечественников на ступеньках социальной лестницы исходя из их выговора я не самый сильный мастер салонной игры, освящённой многовековой британской традицией. Слишком уж много времени я провёл за пределами родной страны. Но на слух моей дочери Стефани, твёрдо стоящей на позиции равноправия, речь Эда, пожалуй, звучала бы довольно сносно, то есть не свидетельствовала о частном образовании.

— А позвольте полюбопытствовать, Эд, где вы играете? — задаю я ему стандартный вопрос.

— Везде. Там, где есть приличные соперники, ага. — И вдогонку: — Я слышал, вы член клуба. В других разрешают просто поиграть за деньги, а тут нет. Тут сначала надо вступить в клуб. По-моему, это жульничество. Но я вступил. Заплатил х…ву тучу.