В храме Солнца деревья золотые - Наталья Солнцева

«Мутится разум, мешаются мысли».

(Шумеро-аккадский эпос)

Доктор Закревская проснулась под утро и больше не смогла заснуть. Захотелось пить. Она привстала, посмотрела на часы.

— Только пять утра…

За окном стояла непроглядная тьма. Зимняя Москва, покрытая блестящим снежным ковром, досматривала свои сны.

Ангелина Львовна вздохнула и повернулась на другой бок. Впрочем, это не помогло. Она попробовала воспользоваться теми советами, которые давала своим пациентам, страдающим от бессонницы. Увы! Рекомендации всегда легче расточать, нежели применять самому. Убедившись в том, что сна как не было, так и нет, женщина смирилась. Что ж, зато она сможет использовать эти утренние часы по-другому. Например, спокойно подумает о сегодняшнем дне, о клиентах, которые придут к ней на прием, об их проблемах.

Особенно ее волновал Ревин, бывший спортсмен, а ныне влиятельный деловой человек, по стечению обстоятельств оказавшийся мужем ее школьной подруги.

Машенька Ревина дней десять назад прибежала к Ангелине вся в слезах.

— Геля! — выдохнула она, падая в кресло. — Помоги! На тебя вся надежда!

— Как ты меня нашла? — спросила Закревская, безмерно удивленная этим неожиданным визитом.

В школе они с Машей дружили: ходили вместе в литературный кружок, списывали друг у друга домашние задания, делились сердечными тайнами. Но дальше этого дело не пошло. Отгуляв на выпускном вечере, обменявшись жаркими поцелуями и клятвенными заверениями не терять друг друга из виду, подруги разошлись, как казалось, навсегда. Машенька поступила на филфак университета, а Геля в медицинский. Она с детства мечтала стать врачом. Новые интересы, веселая студенческая жизнь закружили, подхватили и понесли школьных подружек в разные стороны. Дальше — боль — ше. Маша вышла замуж, забросила диплом и превратилась в супругу состоятельного бизнесмена Даниила Ревина. Ангелина же увлеклась психиатрией, проводила дни и ночи в библиотеках, защитила кандидатскую, писала статьи. Наука поглотила ее целиком, так что времени на личную жизнь почти не оставалось.

— Как ты меня все-таки нашла? — повторила она свой вопрос, с любопытством разглядывая Машеньку, которая умудрилась внешне практически не измениться.

Кроме, разумеется, одежды. Одета госпожа Ревина была вызывающе роскошно и супермодно: короткая шубка из белой норки, высокие сапоги в обтяжку, крохотный бархатный беретик на пышно взбитых волосах.

— Мне Сашка Шабунин твой телефон дал, — ответила она, стаскивая с головы беретик и усаживаясь поудобнее. — Помнишь его?

— Смутно… — Ангелина Львовна вздохнула. Школьные годы казались такими далекими, нереальными. — А ты все такая же худющая! Дети есть?

— Еще чего! — фыркнула Машенька. — С моим Ревиным только детей наплодить не хватало! И так живу, как на вулкане. У меня в спальне, в шкафу, знаешь, что лежит? Винчестер! Большущая такая винтовка. Без него не засыпаю. Открою шкаф, посмотрю, потрогаю… тогда только ложусь.

— Да… Нервная у тебя жизнь. Вредная для здоровья.

— Ты даже не представляешь, какая вредная! — охотно подтвердила Ревина. — Я и курить начала, и… выпиваю по чуть-чуть. А что делать? Надо как-то стресс снимать.

— Ну, ясно. Ты ко мне пришла не просто так, — усмехнулась Закревская. — Ко мне теперь никто просто так не приходит. Обязательно по делу, и притом по личному.

— Геля-а-а! — захныкала Машенька. — Понимаю, что я скотина. Столько не звонила, не показывалась…

— Да ладно, я тоже хороша. Закопалась в своих книжках, так что белого света не вижу. Выкладывай, что там у тебя. Депрессия? Суицидальный [1]синдром? А может, наркотиками балуешься?

Машенька смешно выпучила свои круглые, густо накрашенные глазки.

— Ты что, Геля? Меня же бабуля воспитывала. Какие наркотики! Ты не поверишь, но я даже курю тайком… И вообще, проблемы не у меня, а у Ревина. Я из-за него пришла. Мне совершенно не с кем посоветоваться.

— А что случилось?

Доктор Закревская дома не принимала. Это было ее незыблемым правилом, которое она не собиралась нарушать даже для школьной подруги. Но поскольку в данном случае сам пациент отсутствует, придется выслушать его супругу.

— Только я тебя прошу, никому ни слова! — взмолилась Машенька, прижимая руки к груди и сдерживая готовый вот-вот хлынуть поток слез.

— Разумеется, никому. Не волнуйся. Так что с твоим благоверным?

— Если бы я знала! Потому-то я к тебе и обращаюсь, — перешла на возбужденный шепот Ревина. — Ты же не сочтешь меня ненормальной? Знаешь, как врачи думают? Мол, у этих богатых от шальных денег крыша едет… вот они и бесятся. Никто же всерьез ни в чем разбираться не будет! Выпишут убойные таблетки, от которых люди дураками становятся, и все. Какой нынче с медицины спрос?

В ее словах была доля истины. Закревская возражать не стала, только нетерпеливо повела плечами.

— Говори толком, — строго велела она. — И по порядку.

Машенька растерянно оглянулась, как бы ища поддержки у невидимых слушателей, и принялась объяснять.

— С Ревиным творится что-то непонятное. Он… словом, год назад на него нашло! Был мужик, как мужик и вдруг…

— Ты можешь выражаться конкретнее? Так я ничего не пойму.

— Я сама не понимаю, что с ним происходит! Ну… вот, например, он перестал спать по ночам.

— Как? Совсем?

— Не совсем, конечно, а иногда. Встанет посреди ночи и ходит, ходит… Я его спрашиваю: «Чего ты ходишь?» А он смотрит и молчит. Как будто первый раз меня видит. Ей-богу! Просто жуть берет!

— Ты не преувеличиваешь? Бессонница у бизнесменов не такая уж редкость. Может, у него какие-нибудь неприятности?

Машенька поморгала глазами, поерзала.

— Ревин не первый год бизнесом занимается, — наконец сказала она. — В нашей жизни всякого хватало. Бывало, конечно, что он напьется или загуляет на неделю. Сауна, девочки и прочее. И ночь не спит, если какое-то срочное дело. Но в последнее время он… какой-то очень странный.