Волчья сотня - Наталья Александрова

– Батарея, рысью, вперед! – передали по колоннеприказ генерала.

Вторая конно-горная вышла из колонны и ровной рысьюдвинулась к гребню холма, где на фоне медленно светлеющего рассветного небавырисовывался силуэт генерала Дзагоева с биноклем в единственной руке и рядом сним – небольшая группа конных.

Командир батареи полковник Азаров рапортовал генералу изамер в ожидании приказа, удерживая на месте своего норовистого игреневогожеребца.

– Взгляните, полковник. – Дзагоев протянул Азаровубинокль.

Внизу, верстах в четырех, располагалась занятая махновцамистанция Тесовая. На путях скопилось множество составов, стоял под парамибронепоезд. Возле станции, несмотря на ранний час, было оживленно, двигалисьмногочисленные телеги и подводы. Суетились черные точки людей.

– Внезапность решает все, – хрипло проговорилДзагоев, – скрытно выведите батарею на позицию в ложбине в версте отстанции, дадите несколько хороших залпов шрапнелью, начнется паника, и я поведуна станцию лаву. Они не успеют опомниться. Обстреляв станцию шрапнелями,попробуйте подавить бронепоезд. Обстрел начнете через час. Сверим часы.

Дзагоев забрал бинокль и повернулся к кавалерийскимначальникам, чтобы дать им распоряжения. Азаров легонько тронул удила, и егоигреневый Ахилл, скосив на однорукого генерала умный выпуклый глаз, в дваскачка донес седока до батареи.

– Батарея, шагом, в поводу, вперед!

Добровольческая армия победоносно продвигалась на север. ДоМосквы оставалось триста верст – «двенадцать корниловских переходов», каксказал в обращении к солдатам Антон Иванович Деникин. Ранняя осеньдевятнадцатого года была порой его наибольших успехов, и он еще не чувствовал,что в ходе войны намечается перелом.

И в это время вырвавшийся из окружения Махно совершилстремительный рейд по тылам деникинских войск, разгромил артиллерийские склады,перерезал железные дороги, дезорганизовал тылы Белой армии, нарушив снабжениевойск.

Против махновцев бросили сводный кавалерийский отряд подкомандованием генерала Дзагоева, сняв с направления главного удара четыреэскадрона регулярной кавалерии и несколько сотен кубанских казаков – всего дополутора тысяч сабель. Отряду придали вторую батарею конно-горной артиллерииполковника Азарова – у махновцев артиллерии почти не было, поэтому хороший залпшрапнели или картечи мог решить исход сражения.

Отряд вторую неделю шел по следам махновцев, и следы этибыли страшны: разграбленные местечки и железнодорожные станции, изуродованныетрупы офицеров.

Отряд Дзагоева шел скрытно и быстро, используя для переходововраги и лощины, рассылая для разведки казачьи разъезды, выставляя боевыеохранения, и наконец на рассвете холодного сентябрьского дня возле станцииТесовой настиг махновцев.

Полковник Азаров привел батарею в указанное Дзагоевым место.До начала артподготовки оставалось двадцать минут.

– Батарея, с передков! К бою! – скомандовалполковник вполголоса – близость махновцев действовала на нервы, принуждала ксоблюдению тишины и скрытности.

И тут не успели артиллеристы снять орудия с передков,начался ад.

Два шестидюймовых орудия махновского бронепоезда начали разза разом обстреливать позицию батареи гранатами. Попадания были прямые, такоевпечатление, что артиллеристы бронепоезда заранее пристрелялись к ложбинке.Азаров метался от орудия к орудию, пытаясь собрать оставшихся людей и лошадей ивывести батарею из-под обстрела, но почти все солдаты были или убиты, илиранены. Азарову показалось, что только сам он и его игреневый Ахилл чудомуцелели в этой мясорубке, но потом он увидел, что целы поручик Мясоедов инесколько солдат – ездовые первого орудия Шакалов и Хомченко, старыйфейерверкер Ступин и еще двое. Они пытались вытащить пушки из-под огня, но небыло лошадей – все либо убиты, либо разбежались. Навстречу командиру батареишел с круглыми от ужаса глазами молодой солдат Трофимов. Азаров крикнул нанего, чтобы вывести из паники, заставить работать с остальными уцелевшими, новдруг увидел, что у Трофимова оторвана по плечо рука и он жив еще и продолжаетидти только в состоянии шока.

Стрельба прекратилась, но батарея уже пересталасуществовать.

Азаров огляделся в наступившей тишине. Конники, выстроенныев две колонны в ожидании сигнала к атаке, сбили ряды: обстрел батареи сквернона них подействовал. Дзагоев, как всегда решительный, выскочил вперед наогромном вороном жеребце и с растяжкой, давая лошадям время исполнить команду,проорал:

– Ша-ашки наголо! Ры-ысью… Ма-арш!

Кубанцы в косматых папахах пригнулись к лошадиным шеям,драгуны и гусары откинулись в седлах, колонны пришли в порядок и хлынуливперед, по знаку командиров перестраиваясь в лаву. Впереди мчался генералДзагоев, взяв повод в зубы и выхватив единственной левой рукой тяжелую казацкуюшашку.

Лава перевалила небольшой холм, отделявший ее от махновцев,и тут же с нескольких позиций забили по ней пулеметы. Установленные натачанках, они били по кавалерии в лоб и с флангов, выкашивая ее, как выкашиваетутреннюю росистую траву звонкая коса опытного косаря.

Захваченные безумием атаки всадники продолжали мчаться вперед,но ряды их становились все реже и реже. Казаки опомнились первыми и повернуликоней, но в это время бронепоезд выдохнул по задним рядам конников картечью,вырывая каждым залпом грозди коней и всадников, усугубляя и без того полноебезумие разгрома.

Дзагоев, все еще скакавший вперед, покачнулся вдруг исвесился с коня набок, уцепившись ногами за стремя. К нему тут же подскочилрослый кудрявый изюмский гусар в яркой картинной форме с серьгой в ухе,подхватил раненого генерала под мышки и уложил перед собой поперек коня.Остатки разгромленной кавалерии удирали за холм.

Азаров огляделся. Спасти пушки не было никакой возможности.От батареи осталось, считая его, пять человек, он – один офицер, так какпоручика Мясоедова в последнюю минуту зацепило шрапнелью. Неподалеку назарядном ящике сидел еще заряжающий второго орудия, но когда полковник подъехалк нему и тронул за плечо, солдат повалился набок и Азаров увидел страшную рануна затылке.

Остатки сводного отряда генерала Дзагоева собрались вперелеске верстах в трех от Тесовой. Преследования не было – махновцы, видимо,посчитали, что от отряда ничего не осталось. Впрочем, почти так и было. Изполуторатысячного кавалерийского отряда уцелели человек сорок – шесть офицеров,считая самого тяжело раненного Дзагоева, около двадцати казаков и десяткаполтора драгун и гусаров.