Куколка для монстра - Виктория Платова

* * *

После комы. День третий

Я не могу опознать его. Я не могу опознать ее.

Я никогда не видела этих лиц. Так же как и лица человека,который показывает мне одни и те же фотографии – их ровно одиннадцать (какое облегчение– в прошлой жизни, которая навсегда отрезана от меня, я умела считать, вовсяком случае, до одиннадцати). Но ни одна из этих фотографий ничего не говоритмне…

Впрочем, на меня нельзя положиться.

Я не могу опознать даже себя.

Кто я?..

После комы. День пятый

Я не могу опознать его. Я не могу опознать ее.

Женщина на фотографиях мертва. Короткие черные волосы, такаяже черная кровь, которая залила ей лицо. Лицо чересчур спокойное дляавтокатастрофы. Лицо чересчур красивое, чтобы быть настоящим.

Мужчина на фотографиях жив. Он похож на ласку. Или на хорька– из тех, что отираются на плечах занюханных хиппи (откуда я знаю о занюханныххиппи?). Откуда я знаю, что существуют ласки и хорьки и что мужчина,изображенный на снимках, похож именно на них, а не на гризли или опоссума? Язанималась зоологией? Или случайно посмотрела видовой фильм, сидя на кухне иперебирая подгнившие яблоки?..

Если я знаю, что такое «кухня» и что такое «подгнившиеяблоки», то почему, черт возьми, я не знаю, кто такая я сама?!.

Мужчина на фотографиях, должно быть, знал. Но он погиб вкатастрофе, так же как и женщина с короткими черными волосами. Возможно, вседругие, знавшие меня, умерли еще раньше, или так же потеряли память, илиэмигрировали из страны – ко мне никто не приходит. Никто, кроме этого парня сфотографиями. Фотографии одни и те же – человек, похожий на ласку.

Два снимка вызывают во мне глухой протест (откуда я знаю,что такое «протест»?); еще три – здоровый скепсис (откуда я знаю, что такое«скепсис»?). И только на одном, любительском, – без дешевой вспышки – ласка такхороша, что я, не раздумывая, переспала бы с ней.

Переспать. Как мило. Кажется, я знаю, что такое «переспать»,но это знание не касается меня, как и все остальные знания.

Я знаю, что где-то должен быть Бог, и вот он уж,действительно, не похож ни на хорька, ни на опоссума.

Я даже знаю, что существуют два вида гильотин – один дляподрезки сигар, а другой – для головы Марии-Антуанетты. Бог существовал задолгодо Марии-Антуанетты, он наверняка видел, как ее голова скатилась в корзину… Ктоя?..

После комы. День седьмой

Я не могу опознать его. Я не могу опознать ее. Была ли ялюбовницей мужчины? Была ли я подругой женщины? Была ли я их случайнойпопутчицей, севшей в машину за пятнадцать минут до катастрофы или за двадцатьминут до мокрого снега (в ту ночь шел мокрый снег, слава Богу, я знаю, чтотакое «снег»)? Была ли я причиной катастрофы или ее следствием? Кстати, онговорит, что следствие все еще идет, – этот парень, который приносит мне одни ите же фотографии. У меня даже сняли отпечатки – теперь все десять пальцев,включая мизинцы, могут смело фигурировать в суде. Но у меня стопроцентноеалиби, если двухмесячную кому и следующую за этим амнезию можно считать алиби.

Мне не хочется расстраивать его, мне не хочется говоритьему, что как раз алиби у меня нет… Иначе я никогда не была бы осуждена. А яосуждена и отбываю наказание в одиночной камере своего беспамятства.

…Сегодня дежурная сестра принесла цветы.

Сегодня я опять не вспомнила ничего, кроме названия цветов,– гвоздики… Я даже не знаю, нравились ли мне гвоздики, когда я была собой и всезнала о себе. Мне нынешней они не нравятся. Но я ничего не сказала сестре – онатак добра ко мне. Ее зовут Анастасия… А как зовут меня?

Кто я?..