Жизнь вопреки - Евгения Михайлова

День Лары неохотно тянулся к вечеру. В последние полгода больше всего усилий она тратила на борьбу с собственным раздражением. Она приходила в свой кабинет, чтобы делать любимую работу, но с самого утра ощущала только изнеможение, потерю всех идей, желаний и интересов. Как будто тянула за собой тяжелую телегу, доверху заваленную обидами, болью и алогичным чувством вины. Лара выпадала из бессонной ночи и впадала в заранее постылый, напрасный день, от которого не имело смысла ждать облегчения. А что делать с таким багажом заведующей отделом информации ежедневной газеты? Лара так любила своих сотрудников. У нее было особое отношение к тексту. Она читала репортаж и в самом слабом тексте сразу видела то, что при небольшом изменении, другом освещении и акценте станет яркой сенсацией, журналистской удачей. Она умела это объяснить автору в нескольких фразах, и все привыкли к маленькому чуду, которое повторялось неизменно несколько раз в течение дня. А Лара с удовлетворением замечала, как робкий начинающий журналист постигает самый главный секрет профессии и уже без всяких подсказок находит и свой стиль, и эффектную подачу, и способность прийти к точному и лаконичному выводу. Ибо таков жанр репортажа. Это не усвоишь в теории. Это можно понять только с помощью нервных окончаний и толчка в крови, то есть услышав голос интуиции.

И вот теперь Лара сидит за своим компьютером. Читает тексты тех же людей. Они были ей так интересны – и люди, и события, о которых они пишут. Но сейчас она видит только тусклую банальность, глаз и нервы царапают косноязычие, невнятность мысли и позиции. И раздражение расплывается в крови, как ржавчина по светлому металлу. Такое состояние – это профессиональная непригодность, с отчаянием понимает Лара. Надо или все бросать, или мчаться к врачу за рецептами от депрессии. А дальше что? Тупеть от лекарств? Проваливаться на ночь в летаргию без тоски и страданий? Принимать равнодушно материал, в котором всего лишь нет грамматических ошибок, как, впрочем, и смысла?

После работы Лара поставила машину во дворе и зашла в магазин за какой-нибудь едой. Магазин был в нескольких метрах от подъезда. Возвращалась, думая лишь о неравной борьбе с вечером и кровопролитной битве с ночью.

– Лариса, – раздался рядом голос, который она не сразу вспомнила. – Здравствуй. Ты меня узнала? Мне мама сказала, что ты переехала. Ей твоя мама адрес дала. Вот я и решил зайти. Мимо проезжал.

Лара потрясенно смотрела на молодого мужчину, определить которого можно было только одним словом: совершенство. Да, конечно, она его узнала. Кто же забудет чудо-мальчика Стаса из их школы… Но они не встречались лет десять как минимум. Неужели жизнь бывает так благосклонна к одному своему избраннику? Стас не просто не потускнел и не огрубел, не утратил сияния своей невероятной красоты. Он возмужал и стал победно, неотразимо превлекательным. Лара прикинула в уме возраст Стаса. Когда он пришел в первый класс, она была в седьмом. Значит, сейчас Станиславу тридцать.

– Кокетничаешь? – произнесла Лара вслух. – Как будто ты встречал людей, которые смогли тебя не узнать или забыть. Насколько мимо ты проезжал? Где твоя машина? Есть время зайти? Сразу скажу: у меня не убрано, из еды только то, что в этой сумке. Черный хлеб, помидоры, консервированная кукуруза и банка маринованных опят. Это салат, если ты не понял. Я сама его придумала.

Лара смотрела на серьезное, почти озабоченное лицо Стаса и очень надеялась, что он откажется. Она ему рада, она с удовольствием с ним посидит, поговорит о прошлом, о детстве. Но только не сегодня. На самом деле это проблема – немытый пол, посуда с утра в раковине, и все уныло, безрадостно, и говорить ей совершенно не хочется в принципе. И на кого она сейчас похожа… Собственно, это уже проблема Стаса: рядом с ним все люди ни на что хорошее не похожи.

– Лара, а давай я действительно зайду, – сказал своим взрослым голосом выросший мальчик из детства. У него был мягкий, бархатный баритон с теплыми, почти родственными интонациями. – Я вижу, что ты устала и тебе не нужны внезапные гости. Но я на самом деле не мимо проезжал. Я тебя жду. Твоя мама сказала моей, что у тебя проблемы, ты не звонишь, не приезжаешь. Я даже спрашивать ни о чем не буду. Просто посижу полчаса. Если сразу надоем – уйду. Можно?

– Конечно.

К Ларе вернулось привычное раздражение. Эти мамы. Наверное, невозможно любить человека и беспокоиться о нем, не нарушая его личного пространства. Никогда не объяснишь, что человеку бывает необходимо побыть совсем одному. И вот Стаса выдернули, как безошибочное средство. Ему никто не откажет в беседе, его нельзя не пустить в дом. Они никогда не были особенно дружны, ничего общего. Просто мамы общались, а девочка и мальчик, разные по возрасту, испытывали друг к другу симпатию. Себя Лара очень хорошо понимала: Стас не просто обладал редкой внешностью, он всегда был очень вдумчивым и тонким человеком, даже в раннем детстве. Вот что он в ней видит интересного – понять труднее. Должно быть, у Стаса была детская потребность в старшей сестре, как у многих единственных детей… С ним можно чем-то и поделиться, но потом его будут пытать: как она выглядела, что говорила, что на стол поставила. А он такой деликатный, что не сможет оставить мам вообще без информации, принесенной из разведки.

Они пришли в однокомнатную квартиру, которую она снимала после развода с мужем. Обитель ее тоски. Конура между стенами, в которых бьется больной комок ее поражений, потерь и неверия в то, что возможен просвет. Конечно, она здесь ничего не ремонтировала, ничего не покупала. Смысл тратить время и деньги?

– Ну… Ничего, – примирительно произнес Стас, осмотревшись. – Бывает лучше, но ты же временно тут живешь. Далеко, конечно, очень. От нашего двора я пилил часа два.

– В том и суть, – попыталась легко улыбнуться Лара. – Это же отлично – переехать в другую квартиру и оказаться на краю земли.

– Так ты это понимаешь? Тогда вообще все в порядке.

Стас вошел с ней в кухню, открыл свою небольшую кожаную сумку через плечо и поставил на стол бутылку хорошего шампанского, стеклянный бочонок с королевскими креветками в рассоле и пирожные со сливочным кремом и клубникой из кондитерской, которую Лара обожала. То есть мама снабдила гонца инструкцией по поводу того, перед чем Лара, на ее взгляд, не устоит.

– Здорово, – сказала Лара. – Раз пошла такая пьянка, я попробую приготовить что-то горячее. Вдруг поняла: я не просто проголодалась, я как-то давно ничего человеческого не ела. Закрутилась, понимаешь. И немного пропала.

– Понимаю, – серьезно ответил Стас. – Я тоже рассчитывал на полный ужин. Мне помочь?

– Вот это ни в коем случае. Пошли в комнату, там есть один приличный предмет – большое кресло. И я включу тебе телевизор. Постарайся найти самую глупую фигню. Я приду – хоть посмеемся, как в школе.