Инстинкт женщины - Чингиз Абдуллаев

…ибо если кто будет делать

эти мерзости, то души делающих это

истреблены будут из народа своего.

Левит, XVIII, 29

…Они сидели друг против друга. Один задал вопрос и ждалответа. Другой ждал, когда тот, кто пригласил его на эту встречу, наконецназовет имя человека, которого приговорил к смерти. Первый готов был заплатитьсумму, о которой второй мог только мечтать. Кто же эта жертва, за которуюназначена такая уйма деньжищ?

Но первый медлил. Он словно решал, как ему поступить, ведьпосле того, как он произнесет имя, отступление уже невозможно. И он медлил,представляя себе реакцию собеседника. Кроме того, он хорошо представлял себевсе последствия своего решения.

— Какой срок ты можешь гарантировать? — спросил, все ещеколеблясь, первый.

— Это зависит от того, чье имя вы назовете. Если обычныйчиновник или банкир, его можно убрать за несколько дней. Если политик, чутьдольше.

— Нет-нет, это не политик. И не просто банкир. У негосерьезная охрана.

— Большая?

— Да. Очень большая и хорошо обученная.

— Надеюсь, вы не имеете в виду президента страны илипремьер-министра? — позволил себе пошутить исполнитель.

— Нет, — без тени улыбки ответил заказчик, — их убратьгораздо проще, они постоянно на виду.

— Назовите имя. Все равно я должен его узнать.

— А я должен знать, что ты согласен.

— Раз я сюда приехал, значит, согласен выполнить любойзаказ.

— Это не любой. Это очень непростой заказ.

— Тогда, в конце концов, назовите мне имя.

Заказчик достал из кармана фотографию. Протянул исполнителю.Тот с улыбкой взял фотографию, взглянул на изображение человека, стоящего рядомс его собеседником, и улыбка постепенно начала сползать с его лица. Онизумленно взглянул на заказчика.

— Не может быть, — сказал он растерянно, — ведь это…

— Ты его узнал?

— Но это сам Валентин Давидович Рашковский, — шепотомпроизнес исполнитель, невольно оглядываясь.

Заказчик быстро взял у него фотографию и положил в карман.Он испытующе смотрел на собеседника, словно решая, можно ли было вообщедоверять ему такую тайну.

— Но как вы можете? Вы же с ним… Он ведь ваш друг… Всеговорят, что вы его самый верный человек.

— Французы говорят: «Предают только свои». Слышал такоевыражение?

— Да, конечно, слышал. Но вообще-то… это невозможно.

— Ты не согласен?

— Я не думал, что это он.

— Ты согласен или нет?

— Убрать Рашковского, — задумчиво сказал исполнитель, — этоочень сложно. Вы знаете, как это сложно? Это невозможно.

— Знаю, — сурово ответил друг приговоренного. — Именнопоэтому я и обратился к тебе. Его нужно немедленно убрать.

— Все говорили, что он ваш ближайший друг, — твердилошарашенный исполнитель. — Я думал — вы пришли по его поручению…

— И поэтому решил предложить тебе убрать его? — с ирониейспросил заказчик.

— Не понимаю все же, — выдохнул исполнитель, — как вы можете?..

— Я задал тебе вопрос, — не повышая голоса и не раздражаясь,сказал заказчик, — мне нужно знать твое решение.

— Не знаю… Не знаю, что и сказать.

— Ты отказываешься?

— Да я не понимаю только… Нет, но почему?..

— Это не имеет отношения к нашей беседе. Я тебе все равнобольше ничего не скажу. Ты ведь понимаешь, что и у меня есть конкретныезаказчики, готовые заплатить любые деньги за его устранение.

— Как это — «любые»?

— Ты можешь сам назвать сумму своего гонорара. Если,конечно, согласен.

— Не знаю. Я не думал…

— До свидания, — друг приговоренного решительно встал.

— Подождите. Я должен еще немного подумать. Это такнеожиданно.

— У нас нет времени. Либо ты согласен, либо — нет.

— Вам придется увеличить мой гонорар, — как бы неожиданнодля себя проговорил будущий убийца, ощупывая свое лицо ладонью, словносомневаясь в реальности происходящего, — это гораздо труднее, чем убратьобычного политика. Мне понадобится время.

— Так ты согласен? — теряя терпение, спросил заказчик своегособеседника.

— Согласен, если вы увеличите мне гонорар. Да, я согласен, —сказал он более решительным тоном.

— Насколько ты хочешь увеличить сумму гонорара?

— В три раза! — Если речь зашла о таких деньгах, делопринимало другой оборот. — В три раза, — повторил он решительно. — Это оченьопасно.

— В три? — переспросил заказчик. — В этом случае ты несомневаешься в возможности его убрать?

— В этом — не сомневаюсь.

— Хорошо, — согласился друг приговоренного, — если всепройдет нормально, твой гонорар будет увеличен в три раза.

Это были неслыханные, невероятно огромные деньги. Никогда иникто не платил ему таких денег. Исполнитель облизнул губы и посмотрел назаказчика.

— Вы действительно заплатите мне в три раза больше? — решилуточнить он.

— Ты, значит, решился? — снова переспросил заказчик. — Небудешь больше колебаться?

— Нет, — выдохнул исполнитель, — за такие деньги я согласенна все. И на каждого.

— Завтра получишь аванс, — сообщил печальным голосом другприговоренного, словно страдая от того, что его собеседник согласился. — Завтраполучишь аванс, и больше мы с тобой никогда не увидимся. Ни до, ни после.Деньги получишь обычным путем. Как и аванс. Договорились?

— Да, — твердо сказал киллер, — я все понял. До свидания.

Он поднялся, взглянул на все еще сидевшего заказчика. Емуочень хотелось узнать, почему было принято такое решение и кто готов заплатитьтакие невероятные деньги. Но он знал: глупо задавать лишние вопросы, все равноответов он не получит. Он сделал движение плечом, словно пытаясь протянутьправую руку. Но вовремя передумал. И, повернувшись, вышел.

Оставшийся дождался, когда уйдет киллер, и целую минутупросидел молча, осмысливая состоявшийся разговор. Грустное, меланхоличноевыражение так и не сошло с его лица. Затем он тяжело вздохнул и досталтелефонный аппарат, набрал нужный ему номер.