Генеральские игры - Сергей Донской Страница 54

– Долго я спала? – спросила Алиса хрипло.

– Два часа, – ответил Хват, продолжая сидеть к ней в профиль.

– Носки протерлись, – печально сообщила ему Алиса, разглядывая то одну пятку, то другую.

– Не беда, отсюда нам уже идти никуда не придется, – успокоил ее Хват.

– Мы останемся здесь навсегда?

– Мы улетим по воздуху.

– Как в сказке? – удивилась Алиса, вскинув глаза к звездному небу.

Профиль Хвата сохранял полную неподвижность.

– Я вызвал по рации вертолет, – сказал он. – За нами прилетят через восемь часов. Можешь спать дальше. Я тебя разбужу, не сомневайся.

– Становится прохладно. – Обнаружив, что она укрыта грубой пятнистой курткой, Алиса села, набросив ее на плечи. – А не набрать ли нам веток для костра?

– Ни в коем случае.

– Почему?

– Это не та страна, где уместно разводить огонь в ночи. Это Чечня. Тут выжить трудней, чем в амазонских джунглях.

– Ты бывал в амазонских джунглях? – Проследив за неопределенным пожатием плечей собеседника, Алиса вздохнула: – Бывал. Значит, профессионал. Военный специалист.

Хват впервые повернул к ней лицо.

– Что тут плохого? – спросил он. – По-моему, это самое подходящее занятие для мужчины.

– Убивать людей? – язвительно осведомилась Алиса.

– Уничтожать врагов рода человеческого, – возразил Хват.

– Не надо прятаться за красивыми словами. Суть-то от этого не меняется. На самом деле занимаешься тем, что убиваешь людей.

В молодости легко быть категоричной. Это – белое, это – черное, все строится на контрастах, а промежуточных оттенков не существует. Обычно Хват тоже старался жить по принципу «да или нет». Но сегодня его покоробило заявление вызволенной из плена девушки.

– По-твоему, Черный Ворон был человеком? – спросил он. – Кому-то в мире стало хуже от его смерти?

– Меня ни в чем убеждать не надо, – воскликнула Алиса, выставляя перед собой растопыренные пятерни. – Ты поступил так, как поступил. Твое полное право.

Хвату стало обидно. Когда тратишь на человека время, силы и нервы, то рассчитываешь, как минимум, на элементарную благодарность. Надеешься, что перед тобой распахнут душу, а натыкаешься на стену сплошного непонимания. Остается лишь развернуться и уйти, хлопнув дверью… если таковая имеется. Если же нет, ты остаешься сидеть там, где сидел, и даже пытаешься делать вид, что ничего не произошло.

– Жрать хочется, – проворчал Хват. – Составишь мне компанию? Конечно, если моральные принципы позволят тебе принять шоколад и галеты из рук человека, которого ты считаешь убийцей.

– Позволят, – заверила его Алиса. – В последний раз я нормально поела позавчера днем, когда Сундуков зазвал меня к этому проклятому Гелхаеву. Хотя голодать мне не привыкать. Дома, например, я давно ничего не готовлю. У нас с Сундуковым в холодильнике кроме напитков ничего нет, представляешь?

Она захихикала, предлагая Хвату посмеяться вместе, но он лишь буркнул:

– Повезло вашей кошке.

– Какой кошке? – опешила Алиса. – У нас нет никакой кошки.

– Потому-то я и говорю, что ей повезло, – сказал Хват, шуруя в рюкзаке. – Раз ее у вас нет, то она не сдохнет с голоду. Не знаю, правда, как долго протянет твой законный муж Сундуков. Надеюсь, он достаточно упитан.

– Нет, он не толстый, – заявила прищурившаяся Алиса.

– Значит, хлюпик.

– Представь себе, нет. Никита всегда выглядит так, словно сошел с обложки журнала.

– Юмористического? – съязвил Хват, протягивая Алисе полплитки шоколада и целлофановую упаковку сверхкалорийных галет.

– Музыкального, – парировала она. – Он лидер группы «Тип-Топ», его обожают тысячи девушек, когда он появляется в «Башне», поклонницы визжат и писают кипятком.

– Ну и запах, должно быть, стоит в вашей «Башне».

– Запах что надо. Клубный. Заведение не такое фешенебельное, как «Мост», но и не такое занюханное, как «Проект», где конопляный дым столбом стоит. – Алиса впилась зубами в галету. – Все тусовщики Москвы непременно в «Башне» отмечаются.

– Странная это порода – тусовщики. – Хват хмыкнул и покачал головой. – Как лемминги.

– Лемминги погибели ищут, а эти – удовольствий, – возразила Алиса, азартно хрустя сухарями. – Свой образ жизни они называют движухой или рейвом. Если клубного тусовщика засадить на недельку под домашний арест, он зачахнет от тоски. Зато не давай ему пить и есть, а просто запусти в клуб, и он будет чувствовать себя там, как рыба в воде. Ты когда-нибудь бывал в ночных клубах?

Хват тихонько засмеялся:

– Посмотри на меня. Разве там мое место?

Алиса поняла его реплику по-своему.

– Ерунда, – отмахнулась она. – Ты же не в этом комбинезоне по городу ходишь, верно? Главное – не тушеваться. Держись так, словно футболка на тебе, как минимум, от «Гуччи», а джинсы из коллекции Кальвина Кляйна, тогда не будешь выглядеть белой вороной. – Она забросила в рот квадратик черного шоколада. – В толпе лучше не выделяться, тем более в модном клубе. У входа в «Башню» дежурит так называемый фейс-контролер, определяя, кого впускать, а кого нет.

– Почему-то он представляется мне таким зализанным типом в штиблетах из крокодиловой кожи, – признался Хват. – А мясистые бугаи с радиотаблетками в ушах у него на подхвате. И вот нормальный мужик приходит в клуб, заказывает стакан водки, а вся эта милая компашка исподтишка наблюдает за ним, дожидаясь малейшего повода, чтобы выкинуть его на улицу. – Он сокрушенно покачал головой. – Нет, ночные заведения не для меня. Я, когда выпью, не пай-мальчик. Могу ляпнуть что-нибудь не то, могу в чересчур наглую морду двинуть. Особенно по пьяни. Так что обойдусь без клубов, а они без меня.

– Я пришла к аналогичному выводу. Знаешь, если бы мне предложили на выбор: либо шляться по ночным клубам, либо просто по улицам, то я выбрала бы последнее. – Поразмыслив немного, Алиса честно призналась: – Не под проливным дождем, конечно. И не в лютый мороз.

– С Сундуковым своим? – мрачно спросил Хват.

– Лучше с надежным спутником. Если кому-нибудь захочется составить мне компанию.

Произнеся эти слова, Алиса бабочкой вспорхнула с земли и встала напротив Хвата. Прическа у нее была, как у русалки, которую изловили темной ночкой и наспех обкорнали портновскими ножницами. Выданная ей просторная куртка напоминала покроем хламиду, грязная юбка не прикрывала ни ног, ни многочисленных царапин и ссадин. Хват никогда не думал, что при виде такой девушки у мужчины может пересыхать во рту. Однако всякий раз, когда Алиса оказывалась на расстоянии протянутой руки, голос у него делался хриплым, словно он тысячу раз подряд произнес ее имя. Не произнес – выкрикнул. Без передышки. Во всю силу голосовых связок.