Кровавые жернова - Андрей Воронин Страница 39

Антон взглянул на Марину. Ястребов улыбнулся понимающе, мол, к чему церемонии, я имею представление о ваших отношениях. Антон повернулся боком. Поднял рубашку. Он был похож на ребенка, попавшего на прием к доктору. Зависло продолжительное молчание. Ястребов неподвижным взглядом смотрел на многочисленные язвы.

– Когда выпиваете, вам легче? – спросил хозяин.

Антон кивнул.

– Это не метод. Я подумаю, что можно сделать, – задумался Ястребов и тут же добавил:

– Нет, пока еще не опускайте.

Он плеснул в пустой стакан немного рома и властно сказал женщине:

– Разотрите. Ему станет легче.

Это предложение напугало Марину.

– Что, рукой? Ладонью?

– Только так, – улыбнулся хозяин. – Вы же не боитесь к нему прикасаться? Это незаразно.

– Нет, теперь не боюсь.

Марина налила ром на ладонь и провела ею по воспаленной коже Антона. Полуянов сморщился в предчувствии боли, но прикосновение оказалось нежным, легким, ласковым. Марина, поглядывая на Ястребова, еще дважды провела ладонью по потемневшей воспаленной коже.

– Что вы почувствовали?

– Холод, – ответил Полуянов.

– А вы?

– Я? Что я должна была почувствовать? – растерялась Марина.

– Вам было приятно, признайтесь.

– Да, вы правы, – смутилась женщина.

– Можете снова сесть, как прежде. Сегодня я вам ничем помочь не могу. Но спать вы будете спокойно даже на спине.

– Нас ждут, – напомнила Марина.

– Погоди, – одернул ее Полуянов. Он уже поверил в то, что странный смуглый мужчина может принести ему избавление от напасти.

– Я жду вас завтра утром на рассвете. Вы должны прийти до восхода солнца.

– Вы подниметесь так рано из-за меня? – изумился Полуянов.

– Другого выхода нет. Вы же не думаете, что случайно оказались в моем доме? Вы многое можете вспомнить об этих стенах.

И вновь, во второй раз Антону показалось, что его видят насквозь.

"Чем-то они похожи – советник Патриарха и смуглый мужчина неопределенного возраста.

Ему может быть и сорок, и семьдесят".

– Вы гадаете, как сможете отблагодарить меня? – сухо рассмеялся Илья Ястребов. – Никакой благодарности пока не надо. Мне было приятно, что вы зашли ко мне, немного развеяли мое одиночество.

– Вы живете один? – спросила Марина.

– Совсем один. Я живу со своими и чужими воспоминаниями.

– Вы пишете книги?

И вновь хозяин дома рассмеялся:

– Неужели я похож на писателя? У меня другие занятия, другие пристрастия, иные цели.

Внезапно взгляд его потух, глаза из голубых мгновенно превратились в темно-синие. Полуянов почувствовал, что надо подниматься и уходить. А уходить не хотелось. Впервые за последние месяцы он почувствовал себя легко. Исчезла изнуряющая боль. Ему было хорошо, как в детстве, когда ничего не болит, ничего не беспокоит, когда не надо думать о завтрашнем дне, когда живешь одним мгновением, не задумываясь о будущем.

В соседней комнате раздался странный звук, словно кто-то ладонью стучал по подушке, затем послышалось цоканье. В гостиную важно зашел на высоких когтистых лапах черный петух, огромный красавец с огненным хвостом. Петух посмотрел, склонив голову, на Марину, на Полуянова, развернулся и с достоинством, присущим только птицам, покинул гостиную.

– Значит, вы не один? – улыбнулась Марина.

– Не всегда один, – ответил Ястребов, поднимаясь из-за стола. – Я хотел бы задержать вашу спутницу на пару минут. Вы не против?

Марина и Полуянов переглянулись. У женщины засосало под ложечкой. Ястребов, при всех его хороших манерах, внушал ей почти животный ужас. Но отказаться было невозможно – в конце концов, сами пришли за помощью, напросились и побеспокоили человека.

Растерянный Полуянов вышел во двор, присел на треснутый каменный жернов, который помнил еще с детства. Голова кружилась, но не от алкоголя, а словно воздух возле дома был разрежен, как бывает высоко в горах.

– Вам страшно? Вы боитесь колдовства? – почти не шевеля губами, поинтересовался хозяин странного дома. – Марина честно кивнула. – Но вы же хотите ему помочь? Он вам дорог? – И вновь согласный кивок. – Вы на многое готовы ради него? – На этот раз женщина задумалась. – Любая помощь требует жертвы, – произнес Ястребов.

Он взял Марину за руку, и женщина покорно двинулась за ним. Ястребов толкнул дверь, и они оказались в маленькой комнате с одним высоко расположенным окном. Чем-то она напомнила Марине строительный вагончик возле «Паркинга». Одну стену занимали узкие деревянные полки, заставленные стеклянными и керамическими банками разных цветов.

– Присядьте, – предложил Ястребов, предлагая Марине обтянутый кожей круглый табурет, какие стоят у стоек баров.

Женщина чувствовала, что целиком попала под влияние хозяина.

– Левую руку.

В руках Ястребова оказалась костяная игла, то ли рыбья кость, то ли тонко заточенная птичья.

– Если вам страшно – зажмурьтесь.

– Нет, я буду смотреть.

Почти не размахиваясь, Ястребов быстро уколол безымянный палец. Вырвал иглу. Крови не было.

– Это хорошо, – произнес Ястребов, подставляя под ладонь черное керамическое блюдце.

Он пристально смотрел на палец, и под его взглядом выступила крупная горошина крови.

И капли посыпались одна за другой, покрывая блестящую керамику. Кровь остановилась так же быстро, как и пошла.

Ястребов заглянул женщине в глаза.

– Только не говорите ему ничего.

– Почему?

– Иначе не поможет.

Марина смотрела на свой палец, на маленькую точку, след укола. Ей казалось, что иголка осталась в теле.

– Это пройдет завтра на рассвете, – усмехнулся Ястребов. – Вас уже заждались.

Хозяин не стал выходить на крыльцо, сразу закрыл за Мариной дверь.

Антон порывисто поднялся, осмотрелся. Они были одни.

Взял женщину за руку.

– Что там было?

– Я тебе ничего не скажу. Нельзя.

– Как хочешь.

Черный петух уже расхаживал по двору, его красный гребень горел на солнце.

– Мне почему-то кажется, что все у тебя пройдет, – прошептала Марина.

– Посмотрим.

Антон почувствовал тревогу, тело мелко дрожало. Когда они оказались за калиткой, заждавшийся и немного протрезвевший Григорий тут же принялся расспрашивать. Но его расспросы натолкнулись на стену молчания.