Путь ярости - Александр Тамоников

Казарма ополчения на краю Ждановки горела сильно и ярко. Сполохи пламени взмывали в звездное небо, распадались на пылающие крупицы, как фрагменты фейерверка, и плавно опускались на землю. Поочередно взрывались газовые баллоны в подвале, добавляя зрелищности. Казарма находилась на опушке – от леса ее отделяли несколько сараев и пустырь, заваленный мусором. Городок обрывался кирпично-деревянным двухэтажным бараком, в котором ранее находилось общежитие казенного завода химических изделий. Явление для маленького городка исключительное – Ждановка находилась в глубоком тылу, в полусотне километров южнее Луганска. Ее никогда не обстреливали, не взрывали, в ней стоял лишь небольшой гарнизон ополчения и располагался штаб мотострелкового батальона, подчиненного командованию бригады «Крым». До войны в городке проживало около тридцати тысяч человек, к лету 2015 года осталось не более половины – кто-то подался в Россию, до которой было полтора часа езды, кто-то нашел убежище в соседних областях Украины. Из «достопримечательностей» в городке можно было отметить лишь упомянутый казенный завод и хранилище радиоактивных отходов на севере, обладающее дурной славой и мало способствующее инвестиционной привлекательности региона.

В районе действовал диверсионный отряд «Тени» – детище киевского режима, призванное пакостить властям самопровозглашенной республики. В местных лесах они неплохо себя чувствовали. База отряда располагалась в шести верстах западнее Ждановки – в труднопроходимом осиннике. Низина охранялась, были продуманы и оборудованы пути отхода, в том числе по примыкающему болоту. С базы переодетые диверсанты осуществляли набеги на местные поселки и объекты инфраструктуры. «Подъем, развод, разбой», – шутили диверсанты. Нападениям подвергались колонны техники ополчения (осуществляли несколько залпов из гранатометов и спешили уйти), сжигались дома местных активистов; было уничтожено отделение «Банка Новороссии» в Язовке – шестеро боевиков, переодетых ополченцами, вошли в поселок и устроили бойню, подорвав отделение вместе с находящимися там сотрудниками. О том, что ополченцы ушли из поселка, диверсанты прекрасно знали. Когда прибыл «летучий отряд» на джипах, боевиков и след простыл, а на месте банка высилась груда дымящихся развалин.

Ликвидировать эту банду не могли уже целый месяц. Диверсанты владели информацией – ее предоставляли внедренные агенты и предатели из числа местных чиновников и военных. Ночную атаку на Ждановку тоже продумали. Гарнизон находился в глубоком тылу – бдительность соответствовала. Комендант общежития – некий Бабарыка Опанас Софронович – был на крючке у «лесных братьев». Лояльность держалась на страхе – сутками ранее в дом коменданта заглянули трое в форме бойцов мятежной республики и взяли в заложники семью. «Террористическую» власть Опанас Софронович не любил, но героем не был. Пришлось ломать себя через колено. В казарме жили бойцы комендантской роты – без малого сотня душ. Из трех взводов всегда присутствовал один – люди отдыхали перед заступлением в караул. Случалось, взводы пересекались. Этой ночью в казарме должны были ночевать не меньше шестидесяти бойцов. Господину Бабарыке предстояло работать в контакте с диверсантами. В его задачу входило заложить взрывчатку, а людям в лесу – в подходящий момент повернуть рукоятку дистанционного взрывателя. Организовать диверсию оказалось несложно. В девять вечера Бабарыка подъехал на грузовичке к задней двери общежития, рядом с которой находился спуск в подвал. Он был немного бледен, но работал уверенно. Вытащил из кузова мешок, взвалил на плечо и потащил к подвальной двери. Все это видели часовые. Рядом в беседке курили местные поварихи – незамужние сорокалетние дамы.

– Что несем, Опанас Софронович? – заступил дорогу охранник. Комендант, вздохнув, опустил мешок на землю, развязал. Ополченец сунул туда нос, поворошил прикладом древесные угли.

– Ладно, тащи, – поднял голову на коменданта. Тот глупо улыбался, был каким-то приторможенным. – Ау, завис, Софроныч?

– Перезагрузим? – засмеялся сослуживец.

– Лучше бы помог, – опомнился комендант и вновь взвалил мешок на плечо. – Для вас, между прочим, стараюсь.

– Тащи уж, – отмахнулся ополченец. – Мы тоже для вас, местечковых, стараемся. А то была нужда из Забайкалья сапоги стирать.

Часовые потеряли интерес к коменданту. Он оттащил мешок в подвал, вернулся, взялся за второй.

– Такой приятный мужчина, – вздохнула курящая в беседке повариха, провожая взглядом сутулую спину. Вторая прыснула.

– Не лезь, Маришка. У мужчины жена и семеро по лавкам.

– Ну, да, хорошая жена, – фыркнула первая. – Слухи ходят, что она спуталась с каким-то офицером из Московии. А может, врут люди, слухи, все такое… Когда ей шуры-муры крутить, если семеро по лавкам?

Грузчиков и кочегаров в штате общежития не держали. Приходилось все делать самому. Бабарыка перетащил в подвал пять мешков. В третьем и четвертом лежали шашки взрывчатки, переданной Бабарыке лично командиром «героического» украинского отряда. Пятнадцать килограммов спрессованного взрывчатого состава IMX-101, разработанного в Америке для армии США на замену непредсказуемому тринитротолуолу. Убедившись, что в подвале, кроме него, никого нет, Бабарыка складировал уголь возле печки, а взрывчатку стал распределять, как было сказано – рядом с вентиляционной отдушиной над спальным помещением. Обложил ею запасные газовые баллоны, используемые на кухне. Его возня осталась незамеченной. Завершив минирование, комендант позвонил по телефону, отчитался о проделанной работе.

«Сколько террористов в казарме?» – спросили из леса.

«Взвод, – отозвался Бабарыка. – Скоро прибудет второй».

«Сразу доложите, – последовала команда. – И у вас будет ровно две минуты, чтобы покинуть здание».

В доброту боевиков Бабарыка не верил – сидеть на пороховой бочке не было никакого желания. Но остатки выдержки уберегли от резких движений. Все-таки взрывчатка дорогая (видимо, поставленная заокеанскими партнерами, как «не летальное» оружие), использовать будут при максимальном скоплении народа. Задница чесалась, но Опанас Софронович находился в здании, создавая видимость усердной работы. Поругался с кладовщиком по поводу странного отсутствия постельных принадлежностей (хотя чему тут удивляться – что имеем, то и воруем), покурил с командиром взвода ополченцев Котляром – выслушал замшелый анекдот и даже вяло улыбнулся. Без пары минут десять во дворе общежития остановился грузовик, набитый ополченцами. Усталые бойцы спрыгивали на землю, с шутками и прибаутками топали в казарму. Комендант Бабарыка обливался потом.

– Приболел, Софроныч? – хлопнул его по плечу старший лейтенант Стриж. – Будем лечиться. Приходи через полчасика в офицерское «купе», накапаем микстуры, не обидим.

Находиться в здании он уже не мог. Ноги волокли прочь. Но звонить своим подельникам Бабарыка боялся – не верил, что ему дадут время выйти живым.