Один в море воин - Сергей Зверев

На Багдад опускалась ночь. Опускалась неторопливо, плавно, как знойная красавица из гарема, утомившаяся за день и решившая прилечь отдохнуть на мягкий диван. В небе медленно проступали яркие звезды, становилось все холоднее. Улицы города были многолюднее, чем днем – совершенно нормальная для Востока ситуация, где как раз вечер и утро – самые оживленные части суток. В это время не так жарко, как днем, и не так холодно, как ночью. Самое время отдохнуть, погулять, повеселиться. Впрочем, жителям столицы Ирака сейчас было не до веселья. Время страна переживала суровое. Диктатура Саддама Хусейна – это отдельный разговор. Много копий было сломано и в Ираке, и в других странах при обсуждении вопроса о том, хорошо это или плохо для страны, когда власть крепко берет в свои руки сильный и умный, но жестокий правитель. Вспомнить хотя бы обсуждение личности и методов правления Иосифа Сталина или Мао Цзэдуна. А ведь Саддама Хусейна с этими двумя частенько сравнивали. Что особенно забавно – не только враги, но и друзья. Он тоже был сильным и жестоким правителем, тоже не жалел свой народ, тоже стремился сделать из попавшей под его власть страны по-настоящему сильное и независимое государство. Насколько ему это удалось – вопрос другой. И однозначного ответа на него нет, что бы ни кричали по этому поводу американцы и их клевреты. Но в одном сходятся все – современникам такого правителя позавидовать трудно. Потомки еще могут сказать ему спасибо – за достигнутые результаты. За построенные промышленные предприятия, остановленную преступность, выход экономики из кризиса. Но платить за эти результаты высокую цену всегда приходится современникам. Так что и в самой жизни под властью Саддама для большинства иракцев веселого было мало. Но теперь к этому добавилось еще и набирающее обороты противостояние Ирака и Америки. В воздухе пахло войной, даже самые недальновидные стали понимать – вот-вот грянет. Разумеется, такая обстановка мало способствовала превращению характера Саддама в голубиный. Он еще крепче сжимал поводья, пришпоривал страну. Неприятно быть тем, кого пришпоривают. Пусть даже во имя свободы, веры, национальной независимости или еще чего-нибудь столь же красивого. Цены от этого не снижаются, а полицейские и агенты спецслужб, выискивающие крамолу и шпионов, не становятся добрее.

На территории Аль-Мансура – очень богатого и очень «закрытого» района Багдада – с наступлением темноты тоже наблюдалось некоторое оживление. Но не того рода, как в остальном городе, не веселое. Здесь по улицам засновали солдаты, то к одному, то к другому дому подъезжали автомобили. Люди в военной форме что-то торопливо грузили в них, потом эти автомобили отъезжали, а на их место тут же прибывали новые. В Аль-Мансуре жили преимущественно лидеры партии БААС и высшие чины правительства Хусейна, здесь же располагались несколько важнейших промышленных предприятий. И последние дни, когда стало ясно, что американцы не ограничатся пустыми угрозами, что война действительно вот-вот начнется, все эти большие шишки начали принимать соответствующие меры. Эвакуировали из Багдада семьи и вещи. Кое-кто, возомнив себя самым умным, попытался драпануть и сам, но очень быстро об этом пожалел. Саддам пока еще был у власти. Самые умные поплатились за свою торопливость головами. Ну если стремиться к точности, то не совсем головами – у Саддама было особое мнение о том, как нужно поступать с изменниками.

На окраинах Аль-Мансура суеты было меньше. Здесь располагались в основном не особняки больших людей, а предприятия, которые Хусейн считал особо важными. К территории одного из таких предприятий сейчас и подъезжали два больших автобуса, сопровождаемые тремя мощными джипами. Джипы были набиты здоровенными парнями в форме гвардейцев из особого полка, подчинявшегося непосредственно Саддаму Хусейну. Предприятие, к которому они подъехали, выглядело внушительно. Его территория была огорожена двухметровым бетонным забором, по верху которого была в несколько рядов натянута колючая проволока. Через каждые несколько метров над забором возвышался мощный фонарь, к которому была присоединена автоматическая видеокамера. Кроме этого, система безопасности включала в себя инфракрасные детекторы и емкостные датчики, а также суперсовременную систему сигнализации. Но и это было еще не все. Саддам Хусейн лично разрабатывал требования к обеспечению безопасности важных объектов. А он понимал, что на одну только технику рассчитывать нельзя – на любую хитрую примочку из его арсенала американцы или другие враги могут найти что-нибудь похитрее. Поэтому территорию обходили по периметру пятнадцать патрульных групп с собаками – бывают ситуации, когда обычная овчарка полезнее любых датчиков и детекторов.

Все эти меры могли бы показаться излишне строгими кому угодно, кроме тех, кто точно знал, что именно производит это предприятие. Тем, кто знал, они могли показаться недостаточными. Поскольку производило предприятие деньги. Американские доллары. Хотя, строго говоря, деньгами эти купюры не являлись, как и любая фальшивка. Но внешне отличить изготовленные тут банкноты от тех, которые выпускает казначейство США, было решительно невозможно. Да и не только внешне. Когда подделкой занимается не одиночка и даже не группа людей, а государство с его нехилыми возможностями, то и качество полученного продукта совершенно особое. Здесь использовали современнейшее оборудование для микропечати, ферромагнитные красители, бумагу, только на подбор которой ушло почти полтора года. В общем, усилия были приложены колоссальные. Но результат их оправдывал с лихвой. Сделанные здесь стодолларовые банкноты легко проходили проверки даже на специальном оборудовании, которое используется в супермаркетах, обменных пунктах и банкоматах. Нет, разумеется, установить, что купюра поддельная, было все-таки возможно. Любая фальшивка, как бы хорошо она ни была сделана, остается фальшивкой. Но для установления этого факта была необходима самая настоящая экспертиза, применение очень дорогого оборудования и специалисты высочайшей квалификации. Позволить себе все это могли только самые крупные банки. Но даже их можно было обмануть – ведь такие серьезные проверки из-за каждой попавшей в банк купюры никто не затевает.

Одним словом, дело было не просто выгодное, а очень выгодное. И притом не только с чисто экономической точки зрения. Вброс в обращение большого количества фальшивых долларов наносил весьма чувствительный удар по всей финансовой системе США. А эту страну Саддам Хусейн считал своим врагом номер один. Надо признать, не без оснований.

Правда, наиболее здравомыслящие из советников и министров предупреждали Хусейна, что Америка такого хамства не потерпит. Как только о фальшивках станет известно – а известно о них обязательно станет, шила в мешке не утаишь, – Америка пойдет на все, чтобы остановить их производство. Политические проблемы еще можно урегулировать. Но такого пинка по своей экономике янки не простят ни за что. Кстати сказать, одной из основных причин, по которым Хусейн не пускал в Ирак международную комиссию, было именно это производство. Того, что у него найдут химическое или бактериологическое оружие, Хусейн не боялся – ни того ни другого у него в самом деле не было. Но вот массовое производство американских долларов обнаружить эта комиссия вполне могла. С понятными последствиями.