Танец Бешеной - Александр Бушков

– Больно? – сочувственно спросил Воловиков.

Даша отмахнулась:

– Да царапина. Не столько больно, сколькопротивно… – и грустно ухмыльнулась: – Вот и я сподобилась…

Отхлебнула крепкого чайку. В голове еще шумело, было муторнои слегка поташнивало. Врач сказал – траванули эфиром, но дозу, к счастью дляДаши, отмерили божескую, и она очнулась около семи утра, в обрывках ночнушки, сгудящей головой, уже без наручников и с подсохшей кровью, подтекшей на бок и напростыни. Если не считать пореза на животе, ни женская честь, ни тело урона непонесли – губа, правда, оказалась разбита и теперь запухла. Шатаясь и борясь сжеланием блевануть прямо на пол, добралась до телефона и вызвала кого следует,попутно убедившись, что пушку не уволокли. Группа примчалась через четвертьчаса, а вскоре объявился и озабоченный шеф, непосредственный Дашин начальникподполковник Воловиков. Дражайший папаша, майор Шевчук, частный детектив инепроходимый бабник, сытым котом заявившийся к родимым пенатам, обнаружил домаклассическую, несуетливую возню экспертов и тут же подвергся впервые в жизни нехитройпроцедуре снятия отпечатков пальцев.

Сейчас он сидел здесь же, на кухне, в уголке, с видомозабоченным и пристыженным. В который раз поинтересовался:

– Дашенька, как ты?

– Как штык, – не выдержав в конце концов,огрызнулась она. – Не болтался бы всю ночь с бесом под ребром, я бы дверьобязательно на цепочку заложила…

– Вообще-то, ребята серьезные, могли такоепредусмотреть и прихватить инструмент для цепочки… – примирительно сказалВоловиков.

– Ну вот, пошла пресловутая мужскаясолидарность, – проворчала Даша.

На душе у нее было не так уж и паршиво – просто вдругподвернулась прекрасная возможность безнаказанно и вдосыт побрюзжать вприсутствии шефа. Грех таким случаем не воспользоваться.

Порез на животе, выполненный двумя росчерками перакрест-накрест, не болел, так – саднил немного, но эмоции вызывалмерзопакостнейшие.

Коллега-сыскарь Толя, примчавшийся вместе с группой, налилсебе чаю и уставился на Дашу сочувственно, да что там – жалеючи. Повернувшись кшефу спиной, Даша показала верному адъютанту язык, осторожно потрогала животпод свитером. Почти не болело.

Вошел сумрачный эксперт в штатском, подал подполковникулисток бумаги. Тот столь же сумрачно пробежал взглядом, кивнул:

– Можете ехать, – и многозначительно уставился намайора, слегка пожав плечами.

Майор понятливо кивнул и на цыпочках улетучился из кухни,избегая встречаться взглядом с любимой дочкой.

– Вот такие пироги, – сказал Воловиков, тщательнозакрыв кухонную дверь. – Отпечатки повсюду только твои и отцовы.

– И на диване нет?

– Нету. То ли они были в перчатках…

– Да нет, один хватал меня за плечо, я бы перчаткупочувствовала. Рука у него была голая. Что же, приснились они мне? Иперевернутый крест на пузе я сама себе нацарапала?

– Ну-ну, не кипятись, – сказал Воловиков. –Никто и не говорит, что привиделось. Замок отпирали отмычкой – хоть и непримитивной железкой, но все равно не родной, и микроследы остались. И надиванном поручне свежие царапинки от наручников.

– Так что же, они в темноте ухитрились с идеальнойточностью все отпечатки стереть?

– Почему в темноте? Когда ты вырубилась, могли включитьсвет и преспокойно пройтись тряпкой по всем местам, где касались. Могли и диванвместе с тобой на улицу вынести, у них было часа три… Даша, я к тебе приставлюребят, но с цепочкой на дверь и в самом деле надо что-то решать. Договорись сбатей, и замок быстренько смени. Я поговорю с Михалычем, у него где-тозавалялся финский… Давай-ка еще разок пройдемся с самого начала. Когда онипришли?

– Не знаю. Темно было, снаружи ни звука. Я проснуласьоттого, что явственно почувствовала: кто-то есть. А они, дьяволопоклонникифиговы, совершенно бесшумно двигались… Рванулась за стволом – тут они инавалились, все трое. Браслетики нацепили и допрос учинили. Молот ведьм,козляры…

– Вот отсюда подробнее. О чем конкретно спрашивали, ктоспрашивал, а кто помалкивал, вообще – как вели себя.

– Я бы эту троицу так назвала: Сатанист, Краснобай иОрангутанг, – медленно сказала Даша. – Краснобай сатанизма не касалсяни единым словечком, и вычурная манера разговора у него, мне кажется, ненаигранная, бывают любители этак кудряво выражаться, сейчас все книг проаристократов начитались. Как обладательница женского нюха могу сказать, чтопахли они нормально – опрятные, следящие за собой мужики, ни перекисшегопота, ни перегара. Орангутанг, тем не менее, – типичная горилла, охранникиз низкосортных. И никто из них мне не показался шизанутым. То естьсатанисты-то они, конечно, сатанисты, но не из рядовых, не упертые. Эти незаговаривались, на словоблудие не ловились и в теоретические споры невтягивались, хоть я и пыталась завлечь. Партии свои разыгрывали уверенно ичетко.

– Партии?

– Ага, – сказала Даша. – Сыгранная былатроечка, и роли заранее расписаны. Теоретик-сатанист, напарник с манерамиаристократа и хамло-пехотинец.

– Я тебя правильно понял? Полагаешь, спектакль?

– Полагаю, – Даша поставила чашку с недопитым чаемна стол и потянулась за сигаретами. Пальцы все еще отчетливо дрожали. Она кривоусмехнулась. – Черт, а ведь я чуть не купилась. Так они спокойненькорасписывали, что сейчас меня запытают до смерти, что не поверить было трудно…Клоуны доморощенные. А они, оказывается, просто попугать решили. Крест на пузе,эфиром в морду – чтоб, значит, не в свое дело не лезла… Что написано «пером»…

Перевернутый крест, нацарапанный незваным ночным гостем наее животе ножом, отозвался неприятным зудом.

…А началась вся эта история с трупа несовершеннолетней РитыШохиной, обнаруженного за гаражами в одном из районов Шантарска. Точнее,началась она несколько раньше – с трупа несовершеннолетней же АнжелыАртемьевой, погибшей при подозрительно сходных обстоятельствах. Причем связьмежду убийствами была настолько явной и вопиющей, что сомнения не возникло ни укого: это серия. Потому со старшего оперуполномоченного угрозыска капитана ДарьиШевчук были в приказном порядке сняты все текущие дела, а ей самойпредписывалось вплотную заняться бесчинствующим маньяком.

Связь между убийствами и впрямь была прочная, как трос.

Обе убиты страшным ударом по шее, повлекшим за собой переломшейных позвонков – увечье, как это принято называть, «несовместимое с жизнью»,после чего обеих, уже мертвых, неизвестный ударил ножом. Обе носили в сумочкегазовый пистолет, обе, что выяснилось значительно позже, трудились в элитномэскорте… и обеим убийца вырезал на лбу перевернутый крест – являющийся,как известно, одним из символов сатанизма.